Сложности начались в прошлом месяце, когда Саша лежала в палате под капельницей с недостающими из-за жесткой диеты витаминами. После тяжелого дня в университете её слишком разморило, и голова начала кружиться — ехать домой на автобусе оказалось рискованно. Она ожидаемо получила от Кирилла предложение подвезти, и приняла его без сомнений. Вот только, когда выходила на парковку, так неловко поскользнулась на крыльце, что ему пришлось спешно подставлять руки. И губы, что оказалось шоком для обоих. Но так вышло само, и короткий, обжигающий поцелуй ещё долго горел пламенем под рёбрами, недопустимо ускоряя сердцебиение.
В машине они ехали молча, впервые за всё знакомство потеряв тему для разговора. Саша была в полном смятении — она давно замечала его слишком долгие взгляды на себе, временами проскальзывающее до ужаса милое смущение. То, как он нервно проходился ладонью по отросшим каштановым волосам, как только приходило время послушать стетоскопом её всегда непредсказуемо стучащее сердце. И чёрт побери, она наслаждалась этим так искренне, любовалась напрягающимися под строгим белым халатом мышцами плеч…
Но в тот день всё пошло не так, как ей отчаянно хотелось. Быстрый случайный поцелуй укрепил веру, что она вызывала у него далеко не дружеские и не положенные в их случае чувства. Однако сам Кирилл опроверг всё твёрдо, как только машина тормознула у её подъезда:
— Саш, ты мне очень нравишься, но я скорее отношусь к тебе, как к сестре. Мне хочется оберегать тебя, помочь тебе вылечиться до конца. Но ничего большего быть не может. Я же твой врач, в конце концов, и к тому же сильно старше. Твои родители наняли меня не для этого. Прости за эту случайность, больше такого не повторится.
Вряд ли ей когда-то говорили что-то более обидное, до тугого комка в горле.
Несколько недель она пыталась примириться с этим — сохранять дистанцию, ограничиваться улыбками при встрече, сократить продолжительность их глупой болтовни и не давать повода подвезти её домой. Оба так старательно делали вид, будто ничего не происходило, что напряжение лишь нарастало с каждым разом, как Саша заходила в его пропахший лекарствами и приятным одеколоном кабинет, с каждым звонком после рабочего дня.
Так прошёл весь конец зимы, и сегодня первый за март приём, которого она ждала с большим нетерпением, понимая, что соскучилась по теплу всегда таких осторожных пальцев, затягивающих на предплечье рукав тонометра. По бархатному, обволакивающему тембру голоса и по отчётливым мурашкам на его руках — о, как глупо с его стороны думать, что она не видела их в прошлый раз, когда намеренно-нечаянно задела под столом его колени своими…
Игра? Нет, теперь для Саши стало делом чести доказать ему истину: это искрило между ними ещё с того дня, как он впервые открыл её больничную карточку, как столкнулся взглядом с ведьмински-зелёными кошачьими глазами. Бегал от правды, как мальчишка. Но сегодня эта крепость падёт, и больше он не сможет отрицать то, как его несколько раз тянуло во время приёма ослабить всегда глухо застёгнутый ворот рубашки. Какой бы закоренелой пацанкой не считали Сашу родители и друзья, она в первую очередь была женщиной, причём несколько лет как свободной от кого-либо, а значит, имела полное право на подобные выходки: то «случайно» наклониться завязать шнурки, то невинно похлопать глазами, то закусить пухлую губу. Чтобы заметил. Чтобы сорвался и сдался.
Но Кирилл держался стоически. И пока летела к нему, отчаянно продумывая план захвата этого генерала неприступных окопов, Саша чертыхалась себе под нос. Как выбить его из состояния напускного безразличия? Самый очевидный вариант она уже и так примерила на себя: любимые ботинки-берцы сочетались с чёрными чулками, заканчивающимися аккуратной полоской кружева на бедрах. К ним прилагалась найденная у сестры-школьницы короткая бордовая клетчатая юбка в традиционную складку, и завершал образ тонкий белый батник, чтобы не опошлять вид — так создавалось впечатление, будто она пыталась одеться строго. Непослушные медные кудряшки рассыпались по плечам, а любимая татушка на предплечье выдавала непростой характер: три маленькие взлетающие к запястью птицы. Привыкшей к джинсам и майкам девушке казалось, что она переборщила капитально, однако пара заинтересованных взглядов прохожих прибавили уверенности в своей привлекательности.