Кейд пожал плечами.
— Не парься, Хантер тоже получит свое. Я удивлен, как быстро он кинул двух своих парней.
Я рассмеялся.
— Ты, на самом деле, идиот. Он просто еще не заплатил им. — Хантер был самым мерзким ублюдком. Он был лишен всяких моральных принципов. А Кейд только предоставил ему возможность сохранить тысячи баксов.
Я перевел взгляд на сцену, которая происходила в противоположной части комнаты. Дженсон стоял у двери, наблюдая за тем, как озверевшая толпа парней насиловала двух мужчин, которые причинили такую нестерпимую боль его девушке, которая не сможет ходить на протяжении еще долгого времени.
Я задрожал всем телом, отводя глаза в сторону, когда один из парней затолкал в задницу блондина длинную железную дубинку так глубоко, что я был удивлен, что она не вылезла у него изо рта. Их отчаянные крики были громкими и ужасными, кровь была повсюду, в то время как я старался не выблевать содержимое желудка.
Не в силах смотреть на то, как они начали отрезать их члены, я повернулся к ним спиной и молился о том, чтобы моя смерть была быстрой и не такой кровавой.
Наконец, в комнате стихли крики, тишина подтвердила их смерть.
Дженсон подошел к Кейду, его бледное лицо говорило о том, что он каждую секунду заставлял себя через силу смотреть на это действо, из-за уважения к Блю, потому что последний выстрел сделает он сам.
— Мы будем снаружи.
Кейд кивнул, скривив рот лишь в намеке на улыбку, когда похлопал его по плечу. Затем он повернулся ко мне, на его лице отражалась печаль.
— Так тому и быть. — Я посмотрел на него с такой же печалью в глазах.
Кейд тяжело вздохнул и внимательно на меня посмотрел.
— Какого хрена с тобой произошло? — Он не был злым, в его голосе звучало смирение.
— Любовь случилась, — ответил я просто. — Но в это слово столько всего вложено, о чем мы совершенно забываем, брат. — Он моргнул, глядя на меня, его лицо было напряженным от эмоций. — Ревность, контроль и жадность. Отчаяние и неуверенность. И мы, конечно, не должны забывать о собственнических инстинктах, — он опустил глаза, прикрывая их на секунду. — И это только некоторые из них, Кейд. Я любил Стар всем своим существом. Я дышал ради нее, жил ради нее. Но в тоже время, где-то внутри наша с ней взаимная неуверенность потопила самые лучшие части наших личностей, те части нас, которые относятся непосредственно к любви.
Он покачал головой.
— Они контролируют только тогда, когда ты им позволяешь Данте. Ты был сильным, таким сильным. Я настолько тебя идеализировал, ты — мой старший брат. Но ты родился раньше меня лишь на пару минут, изначально мы являлись одним целым. Я не смог уловить момент, когда все изменилось.
— В тот самый момент, когда мы оба влюбились в одну и ту же женщину, Кейд.
Он кивнул, соглашаясь с правдой моих слов.
— Я любил вас обоих, но она была и только моей. Я нуждался в ней, — прошептал я, боль от близящегося конца заставила мое сердце замереть. — Обещай мне... — я выдохнул и печально улыбнулся. — Обещай, что будешь ее любить так, как она того заслуживает.
Он стиснул зубы, втягивая воздух глубоко в легкие, прежде чем отвернуться в сторону, собираясь с силами, которые ему так необходимы.
— И я тебя люблю, — прошептал он, когда прислонил дуло пушки настолько нежно, как только это было возможно, к моему лбу.
Я наблюдал за тем, как одинокая слезинка скатилась по его щеке. Я кивнул ему, удерживая взгляд, с моих ресниц сорвалась одинокая слезинка, в точности, как его.
— Сделай это, Кейд. — Он знал, что если не убьет меня и даст выжить, тогда мне придется убить его. Ярость возрастет во мне в десятки раз и потребует, чтобы я забрал его жизнь. У него просто не было выхода. Убей или будь убитым. — Будь счастлив. Сделай ее счастливой.
— Я обещаю, — прошептал он, когда спустил курок и освободил мою душу от болезненной одержимости другой душой.
Глава 30
ПЕЧАЛЬ
Кейд
Я смертельно боялся окончательно нажимать на курок. Это было словно убивать часть себя. Я явственно ощущал это: боль, что убивала мою собственную плоть и кровь, но в то же время это принесло понимание того, что Фэй, наконец, в безопасности.
Она сидела на полу снаружи, рядом с дверным проемом, когда я вышел из комнаты. Ее глаза были широко распахнуты, когда она старалась изо всех сил не плакать. Но я бы не осудил ее, поддайся она простой человеческой слабости. Он был ублюдком, но ублюдком, которого мы когда-то любили.
Я взял Фэй на руки. Мы покинули это место, оставив его полыхающим в огне, который разрушал все доказательства нашего пребывания здесь.