Она заглядывает в комнату, убедится, что я в порядке, после чего отступает назад, открывая дверь шире.
Сент выходит на порог, руки опущены, челюсть напряжена... и мое сердце совершает кульбит в груди.
— Привет!
Я вскакиваю на ноги, стараясь скрыть волнение, вспыхнувшее от его присутствия в моей квартире.
Он закрывает дверь позади себя и смотрит на меня, стоящую посреди комнаты в его рубашке. У меня слабеют колени.
— Хорошая рубашка, — говорит он.
— Она твоя.
Готова поклясться, стоит ему войти, как моя комната становится слишком маленькой и слишком девчачьей.
Он делает шаг вперед, оценивающе поглядывая на меня.
— Тебе идет.
Я нервно прикусываю щеку.
— Я считала, что ты бы не хотел, чтобы я ее надевала, пока ты меня ненавидел.
— Я тебя не ненавидел.
Он продолжает приближаться и, по какой-то причине, я из-за этого отступаю. Возможно, чувствую себя уязвимой от того, что он видит меня дома, да еще в этой рубашке. Может из-за того, что я только что рассказала ему все, что у меня на душе в письме, которое он вряд ли когда-то прочтет.
— Мое уважение очень сложно заслужить, Рейчел. — Его взгляд неотрывно изучает меня. — Тебя я уважаю. — Он протягивает руку, чтобы я перестала пятиться, кладет ладонь мне на лицо, заставляя замереть. — Я понимаю тебя, Рейчел. Возможно, не говорю этого вслух, тебе лучше даются слова, но я понимаю. Ты — первая женщина, с которой я зашел так далеко. Я впервые захотел этого. Прямо сейчас пообещай мне, что если тебе не удастся найти другую работу до того момента, как мой отец возглавит твой журнал, то ты перейдешь ко мне. Пообещай, и я тебе поверю.
Его глаза необычайно зеленые, взгляд удерживает меня на месте, словно тяжелый якорь. Мы смотрим друг на друга, будто силясь понять, что нужно другому. Только он кажется спокойным, а я таю и горю от переполняющего желания, как зефир на костре.
Знаю, что он говорит правду про то, что никогда не заходил так далеко, но и для меня это впервые. У меня закрываются глаза, стоит ему начать водить большим пальцем по коже на шее.
— Да, я обещаю.
На его губах появляется улыбка, ленивая, соблазнительная, благодарная и он притягивает меня вплотную к своей груди.
— Всегда такая твердая в своих убеждениях? — подначивает он.
— А ты всегда такой твердый? — я смеюсь напротив его шеи, упираясь в ощутимую сквозь одежду эрекцию.
Он смеется, приподняв мою голову за подбородок.
— Случается, когда ты рядом.
— Неужто? Я и не замечала. — Улыбаюсь я.
Он улыбается в ответ.
— Из-за тебя я постоянно в таком состоянии.
Боже, из-за него я такая мокрая. Я отталкиваю Малкольма и немного отступаю назад, насмешливо поведя бровью.
— А говорят, что это твое обычное состояние, когда рядом какая-нибудь девушка.
Он идет следом за мной.
— Я голодный мужчина. Не стану извиняться за свой аппетит.
— И ты предпочитал шведский стол? — Я запрыгиваю на кровать, чтобы не попасться ему в руки.
В его глазах загорается азарт, белозубая улыбка светится на фоне загорелой кожи.
— Почему бы и нет, раз я голоден?
— Тебя все еще тянет на приключения? — я спрыгиваю на пол и продолжаю убегать от него по комнате, хотя Сент и не бежит, он уверенно наступает.
— Твой голод настолько сильный, что ты, возможно, никогда не сможешь его уталить, — я продолжаю его дразнить.
— Возможно, — он хватает меня одним резким движением, прижимает ближе и говорит прямо на ухо низким голосом:
— Думаю, на тебе моя рубашка сидит лучше, чем на мне.
Со стоном прижимаюсь ближе.
— Сент.
Трахни меня, прямо сейчас. На кровати, на полу, у стены.
Он игриво и озорно расстегивает первую пуговку и проводит костяшками пальцев по нежной коже между ключицами.
— Я хочу тебя, — шепчу ему, плененная и влюбленная. — Видишь, у меня тоже есть амбиции.
Его голос становится хриплым.
— Отлично, стремись к большему. Всегда. Мне нравятся жадные девчонки.
— Девчонки?! Во множественному числе! Ты тот еще фрукт! — Я снова отталкиваю Сента, вырываясь из объятий, приторно хмурясь.
— И все равно я тебе нравлюсь. — Малкольм следует за мной, а его улыбка вызывает такое же возбуждение, как и его эрекция.
— Я и стремлюсь... к большему... мне просто хочется как-то охарактеризовать наши отношения, эта неясность меня расстраивает.
Кто я для тебя? Я хочу спросить, но Сент расстегивает очередную пуговицу и шепчет:
— Только тебе могло потребоваться облачить все в слова. Но для того, что между нами, нет названия.