- Кто, черт возьми, назвал взрослую женщину Битси?
Было трудно не разделить его веселье.
- Ее настоящее имя – Элизабет. Битси – это, скорее, прозвище, которое она получила в колледже, кажется, она была там самой маленькой.
- Скорее из-за глупости, - сказал Джон язвительно. К ним приблизился официант, чтобы принять заказ, и Джон углубился в изучение меню. Мишель была только рада, что Битси не могла остаться с ними. Эта женщина была самой большой сплетницей, каких Мишель когда-либо встречала, и она была не в настроении выслушивать грязные слухи, которые Битси вываливала на нее при каждой встрече. Круг друзей Битси был весьма специфичен и ограничен, маленькая дикарка стала для них очередным развлечением, потому, Мишель прилагала максимально усилий для того, что бы держаться от них на расстоянии. Это не всегда получалось, но, по крайней мере, она никогда не была в центре всеобщего внимания.
После обеда Джон спросил, не может ли она подождать, пока он поговорит с одним из деловых партнеров. Мишель сначала возмутилась, но вспомнила, что сегодня рабочие Джона позаботятся о ее скоте, к тому же, у нее не было никаких причин торопиться назад, и, по правде говоря, она вполне могла устроить себе маленький отдых. Физическое напряжение сказалось на ней. Кроме того, это был первый день в ее жизни, который она провела с Джоном Рафферти, и ей против воли не хотелось, чтобы он заканчивался. Они почти не спорили, и если забыть о его раздражающей самоуверенности, и словах о том, что они будут спать вместе, то день в его компании прошел просто чудесно.
- Я не тороплюсь, - сказала Мишель, позволив решать Джону, когда возвращаться на ранчо.
Ждать пришлось долго, они уехали из Тампы лишь под вечер
Встреча Джона заняла больше времени, чем он ожидал, но Мишель не скучала, потому что он не оставил ее ждать в приемной, а взял на встречу. Это было настолько интересно, что девушка просто не заметила, как пролетело время. Было почти шесть, когда они закончили, и к тому времени Джон опять проголодался, у них было еще часа два в запасе, перед тем как отправляться в путь.
Мишель сидела рядом с Джоном, расслабленная и немного сонная. Джон пил кофе, потому что был за рулем, но она позволила себе два бокала вина за едой, и почувствовала, как вино расслабило ее. «Мерседес» стремительно рассекал темноту, на шоссе в это время машин почти не было. Мишель свернулась калачиком на сиденье, и отвечала только лишь, когда Джон говорил что-то, что требовало ответа. Вскоре начался сильный дождь, и мерные движения «дворников» нагоняли сон. Окна покрылись испариной, и Джон увеличил мощность кондиционера. Мишель обхватила себя руками, поскольку шелковое платье не давало много тепла, а прохладный воздух прогнал сонливость. Джон глянул на нее, а затем съехал на обочину.
- Почему мы остановились?
- Потому что ты замерзла.
Он снял с себя пиджак, и накинул на Мишель, окутывая ее жаром и запахом своего тела.
- Нам еще два часа ехать до дома, почему бы тебе не вздремнуть? Вино ударило в голову, да?
- Ммммм.
Мишель сонно мурлыкнула, соглашаясь. Джон мягко коснулся ее щеки, наблюдая, как опускаются ее веки, будто держать глаза открытыми долго слишком тяжело. Он решил, что нужно дать ей поспать и тогда Мишель протрезвеет к возвращению домой. Его спина напряглась. Рафферти хотел, чтобы девушка была активной и отзывчивой, когда он возьмет ее. Ни за что он не будет спать сегодня один. Весь день он боролся с потребностью дотронуться до нее, почувствовать ее лежащей рядом. В течение десяти лет она не выходила у него из головы, и он хотел ее. Она была капризной и избалованной, но он все равно хотел ее. Теперь он понял, почему окружавшие ее мужчины хотели баловать ее, практически с самого рождения. Только что он заключил отличную сделку, и его наградой будет Мишель, в его постели. Ее стройное, шелковистое тело откроется ему. Джон знал, что она хочет его, она все еще сопротивлялась ему, хотя он и не понимал причин этого. Возможно, это было просто женской уловкой.
Мишель, как правило, спала не очень хорошо. Ее частенько мучили кошмары, даже когда рядом был ее отец. Она подсознательно не могла расслабиться даже во сне, если хоть кто-нибудь был поблизости. Однажды Роджер напал на нее посреди ночи, когда Мишель спала, и полученная тогда травма, когда из глубокого, мирного сна попадаешь в кошмар насилия, была даже хуже, чем боль. Засыпая, Мишель с удивлением поняла, что прежнего страха нет и в помине. Возможно, настало время избавиться от этого, а может, дело в том, что она чувствовала себя полностью в безопасности рядом с Джоном. Его пиджак согревал ее, его близость давала чувство покоя. Мишель видела Джона в страсти и в гневе, но он никогда не делал ей больно. Он сдерживал свою силу, чувствуя слабость женщины, и поэтому сейчас Мишель заснула, чувствуя себя в безопасности. Его глубокий, бархатный голос разбудил ее.
- Мы дома, детка, обними меня за шею.
Мишель открыла глаза, и увидела, как Джон наклоняется к ней в открытой двери автомобиля, и сонно улыбнулась.
- Я крепко спала, да?
- Как ребенок.
Джон потерся своим ртом о ее, быстрой, нежной лаской, его руки скользнули под ее шею и бедра. Мишель прерывисто вздохнула, когда он поднял ее, и обхватила его за шею, как было велено.
Джон рывком захлопнул автомобильную дверь и стремительно направился сквозь темноту к дому. Все еще шел дождь, но мужской пиджак надежно укрывал от сырости.
- Я уже проснулась, и, наверное, могу идти сама, - запротестовала Мишель, ее сердце стучало как сумасшедшее, реагируя на опасную близость. Джон нес ее легко, перепрыгивая ступеньки, как будто она весила не больше ребенка.
- Я знаю, - шепнул он, чуть отстраняя Мишель, чтобы прижаться лицом к изгибу шеи, а потом мягко ткнуться носом в подбородок, упиваясь сладким, теплым ароматом ее кожи.
- Ммммм, как ты чудесно пахнешь. Пришла в себя?
Его ласка была настолько чувственной, что Мишель покинули последние сомнения. Она не могла больше сдерживать свои чувства, ощущая себя в полной безопасности. Отпирая дверь, Джон слегка отодвинул Мишель, не размыкая объятий. Неужели он думал, что она настолько пьяна?
- Я просто сонная, и совсем не пьяная, - объяснила Мишель.
- Отлично. - Рафферти закрыл входную дверь, отсекая шум дождя. Темнота и тишина дома окутали их. Мишель ничего не видела, но это не имело ни малейшего значения, потому что Джон был рядом, большой и теплый. Его рот, жадный и требовательный, нашел ее, настойчиво убеждая раскрыть губы и покориться, принять его язык. Джон целовал ее с горячим мужским голодом, как будто хотел выпить всю ее сладость, и дыхание, сделать его своим собственным, словно эта потребность жила в нем так долго, что он просто находиться рядом было недостаточно. Мишель не могла не ответить на это, цепляясь за него и возвращая поцелуй с таким же первобытным желанием. Потому что страсть, с которой Джон целовал ее, зажигала в ней огонь не меньшей силы.
Локтем Рафферти нажал на выключатель, освещающий холл и лестницу справа. Он прервал поцелуй и Мишель, рассмотрев его черты в полумраке, была потрясена выражением его лица и тем как жестко натянулась кожа на его скулах...
- Эту ночь я проведу здесь, - отрывисто произнес Джон, поднимаясь по лестнице с Мишель на руках. – Я ждал слишком долго.
Рафферти не собирался останавливаться, это было написано у него на лице. Да Мишель и не хотела, чтобы он останавливался. Каждая клеточка в ее теле дрожала от желания, заглушая внутренний голос, который предупреждал, предостерегал от того, чтобы связываться с таким сердцеедом как Джон Рафферти. Но все было бесполезно. Это всегда было между ними: всепоглощающий огонь, вспыхнувший с новой силой, абсолютно неконтролируемый. Джон вновь овладел ее ртом и понес наверх по ступенькам, его напрягшиеся руки с легкостью выдерживали вес Мишель. Она уступила натиску, всецело отдавшись поцелую. Ее кровь кипела, обжигающей лавой катясь по венам, согревая ее, заставляя прижиматься все крепче и крепче к Джону. Мишель была готова захныкать от той невыносимой пустоты, которую мог заполнить только он.
За эти годы Рафферти неоднократно бывал в доме, поэтому расположение ее комнаты не было для него тайной. Он внес девушку в комнату, положил на кровать и лег на нее сверху, вжимая в матрас своим телом. Мишель была готова кричать от сумасшедшего удовольствия, от ощущения тяжести, полноты, которое дарило его тело. Джон включил ночник и при его свете любовался Мишель. В его темных глазах плескалось мужское удовлетворение от созерцания страсти в ее глазах, дрожи ее нежных, распухших от его поцелуев губ. Не торопясь, он коленом развел ее ноги и устроился между ними. Мишель, почувствовав его твердость даже через слои одежды, учащенно задышала. Их глаза встретились, и Мишель поняла: еще сегодня днем Джон знал, как закончится для них этот день. Рафферти устал от ожидания и собирался получить ее. Джон был терпелив весь день, был джентльменом, позволяя ей привыкнуть к его присутствию, но теперь его терпение было на исходе, и он знал, что она не будет сопротивляться. Мишель тоже хотела этого.