Я подошел прямо к ее шкафчику, где она стояла в окружении своих друзей. Все замолчали – не только люди возле нее, но и весь коридор.
— Привет, Кел, — сказал я, еле выдавливая из себя слова и пытаясь сделать так, чтобы они звучали нормально. — Мы можем поговорить?
Пока я ждал ее ответа, стояла оглушительная тишина, такая, что можно было услышать, как пролетает муха.
Все глаза устремились на Келли, но ее взгляд не отрывался от меня. Я увидел ответ в голубых глубинах ее глаз еще до того, как она заговорила. Она молча умоляла меня понять, безмолвно шептала и извинялась.
— Прямо сейчас я занята, - ответила она.
— Серьезно? – от злости мне стало жарко.
— Потеряйся, задрот, – сказала одна из девочек, встав перед Келли.
— Я не задрот, - сказал я, мой голос звучал твердо и холодно. Глаза девочек, стоявших рядом, расширились. Они ожидали, что я просто убегу. — На самом деле задротство предполагает быть умным, но, как оказалось, я довольно глуп.
— Эрик, — мягко сказала Келли, и девочка, стоявшая перед ней, повернулась, чтобы посмотреть на нее. Это было не извинение – это была всего лишь очередной призыв к тому, чтобы я понял.
Но я не понял.
Никогда не пойму.
Я ушел, не оглядываясь.
В этот вечер мы с мамой собрали наши вещи и вернулись домой.
Я думал, что люди могут измениться.
Но чем больше они меняются, тем больше остаются прежними.
КЕЛЛИ
Надоедать - когда ты беспокоишься о чем-то
Все было так же, как и много лет назад.
Эрик подошел ко мне в школе, и все начали смеяться.
Я прогнала его.
Я очень боялась, что они будут смеяться надо мной, боялась, что они отвернутся от меня навсегда.
Это было худшее из всего, что я делала. Хуже, чем воровство бойфрендов и их одурачивание. Даже хуже, чем в тот раз в третьем классе, когда я сделала вид, будто не знаю его.
На этот раз я знала все факты, понимала, как мы отдалились друг от друга, и я была там, когда мы вместе упали.
Несмотря на все это, я отвернулась от него.
И пожалела об этом сразу же после его ухода.
Какой толк от популярности, если ты добилась ее неправильным путем? Какой в ней смысл, если из-за нее ты заработала себе чудовищное прозвище?
После того как Эрик ушел, я осмотрелась вокруг, и кое-что поняла.
Мне не нравился никто из этих людей.
Я не доверяла им.
Тогда почему я из-за этого переживала?
Была ли я настолько обеспокоена тем, что кто-то не примет меня как таковую, что пошла против всего и причинила боль человеку, который действительно нравился мне?
Я не могла сделать это.
Не могла во второй раз отвернуться от Эрика. Я хотела дружить с ним. Хотела отношений.
Я хотела парня, который был бы исключительно моим. Не потому, что я флиртовала и манипулировала. Не потому, что украла его. Я не хотела, чтобы и с ним было «прожевала и выплюнула».
Я просто хотела быть счастливой.
Эрик делал меня счастливой.
После школы я пошла к Мэнди. Нужно было кое-что уладить. Она была единственной, с кем я хотела сохранить дружбу. Мне было стыдно, что я так поступила с Тэдом, и я радовалась тому, что он рассказал ей правду.
Все это я сказала ей. Точь-в-точь. А потом рассказала про Эрика.
К тому времени, когда я ушла от нее, было почти время ужина. Мы были на пути к дружбе, настоящей, а не той, которая строилась лишь на социальном статусе.
В ту секунду, как только вошла в дверь, я сразу же стала искать Эрика.
Я поспешила на кухню, в надежде найти его там, ожидающего ужин, но в комнате не было никого, кроме мамы.
Он ушел домой. Собрал свои вещи и уехал.
Я бросилась в свою комнату и набрала его номер. Даже спустя годы я помнила эти цифры наизусть.
Ответила его мама. Сказала, что его нет дома.
Я знала, что это была ложь.
Я все испортила. Испортила настолько, что боялась – исправить это не смогу никогда.
Эрик – это не Мэнди. С ним нельзя было поговорить по душам, заплетая друг другу волосы, и снова стать подружками.
Он открылся мне, практически поставил все на кон. Мы провели вместе ночь, которую я не смогу забыть никогда.
А потом обвинила его в этом.
Не может быть, чтобы было уже слишком поздно. Что-то можно сделать. Но это не могут быть только слова и обещания. Он мне не поверит. Он думает, что я наброшусь на него в ту же секунду, как только все усложнится.
Я даже не могла обвинять его за это.
Мне нужно показать ему. Доказать, что он значит для меня гораздо больше, чем вся эта популярность.