Людмила словно первый раз его увидела, когда до страшного дня ее смерти оставалась пара дней.
— Я тебя спрашиваю, да что с тобой такое? Почему ты не ешь ничего? Ты заболел? — Людмила подошла к сыну и потрогала теплый лоб. От ребенка несло немытым телом, чем-то кислым, нездоровым. Как она раньше не замечала? Но когда ей замечать? Весь день по электричкам торгует и она и муж. На выходных на рынок за товаром. Дома только, когда стемнеет. Что за жизнь! Но есть что-то надо, нельзя сидеть на месте. Да и характер у нее всегда был такой, неспокойный.
Ромка весь сжался от близости матери. Она давно его не касалась. Он мог бы быть счастлив сейчас от ее участия, если бы его разум и мышцы не разрывала боль от отсутствия наркоты. Он отходил от Людмилы, пятясь, а она все наступала на него. Ещё полшага. Ромка грубо оттолкнул мать и выбежал из комнаты. Она на секунду растерялась и бросилась за ним. Он в кухню, она туда же и кричит:
— Коля, иди сюда! Сейчас же!
Николай нехотя отвлекся от газеты, там были анекдоты на последней странице, и он пытался поднять себе настроение лёгким чтением.
— Да что у вас такое?
— Хватай его! Пусть дыхнет! Пьяный он что ли? Такой агрессивный!
Николай схватил сына сзади и усадил себе на одно колено, словно малыша, крепко держал в своих руках его руки и ослабевшее тело, пока Людмила наклонилась к сыну и смотрела своими вытаращенными глазами в его глаза.
— Что с тобой, Рома?
— Ничего! Пустите меня! — Ромка хотел вырваться, но не мог.
Тут подошёл Игорь, устав от кутерьмы на кухне, и резко поднял рукав у Ромки. Взгляду родителей открылись болячки, царапины и уже незаживающие следы от уколов. Людмила ахнула. Николай напряжённо словно истукан продолжал держать сына в своих металлических объятиях.
— Что делать, Коля? Что с ним теперь делать?
Глава семейства нахмурился, не ослабляя крепкой хватки, в которой Ромка обмяк и вдруг почувствовал себя в безопасности.
— Есть такая больничка частная в городе, там от белой горячки капельницы ставят. Думаю, что Ромке тоже можно туда…
Ночь подросток провел в окружении родителей, его мутило и рвало. Людмила ухаживала за ним, а Николай следил, чтобы Ромка не сбежал. Под утро он заснул, и родители устали шипеть друг на друга "кто не доглядел?", "и все ты, со своей торговлей!". У спящего Ромки по лицу бегали гримасы то злости, то страха, то отчаяния. Людмила проводила по его щекам рукой, и гримаса уходила, черты лица расправлялись, оно становилось по-детски беззащитным. Женщине хотелось рыдать, но нужно было быть сильной и везти его на эти капельницы. Когда Ромка проснулся, аппетита у него по-прежнему не было, сколько не пыталась Людмила соблазнить его горячими блинчиками со сметаной. Ромку слегка потряхивало от слабости, он был страшно бледным, но спокойным.
— Я соберу ему вещи. Навряд ли он за один день отойдет. Главное, чтобы нам денег хватило. Сейчас все платное! Даже лечение…
Николай принялся складывать в сумку одежду сына, пытаясь вспомнить, что он слышал о той клинике. Знакомый один там с неделю полежал, когда упился до чёртиков и грозился задушить свою жену. Она, между прочим, и оплатила ту неделю.
Решили ехать в город на автобусе, до остановки дойти было быстрее, чем до станции, где можно было сесть на электричку. Старший сын и дочь смотрели на родителей с Ромкой так словно видят их в последний раз. Дочь даже всплакнула. Она тоже ничего не замечала за Ромкой странного. Была слишком занята своей взрослой жизнью и романами. Как-то раз у нее пропали сережки, потом цепочка с кулоном в виде ангела, но девушка думала, что сама по рассеянности где-то потеряла. Теперь-то ясно, что случилось с ее украшениями. На улице Ромка щурился от света будто вампир. Мать заставила одеть его чистую одежду, и ему было непривычно чувствовать на себе свежее выглаженное белье. Оно жгло ему кожу своей чистотой. Последнее время Ромка ходил в одной и той же темной футболке с длинным рукавом, скрывающим рытвины вдоль вен, и она успела стать его второй кожей. Они шли к автобусной остановке втроём в печальном скорбном молчании, а навстречу им энергичной походкой шла Маргоша. Она светилась, и Людмиле захотелось вдруг плюнуть ей в лицо. Людмила вспомнила, что Маргоша учительница, что она должна нести детям свет, и что-то там ещё доброе и вечное. Почему учителя не смотрят за школьниками совершенно, почему не занимаются дисциплиной? Нахальная бравада схлынула с Людмилы так же быстро, как накатила. Показался жёлтый автобус, и Людмиле с семьёй пришлось бежать к остановке. Маргарита Васильевна заметила, в каком ужасном состоянии был Ромка, и в который раз поблагодарила судьбу за то, что Олег находится у бабушки. Маргарита Васильевна не оставляла попыток получить развод от мужа, но Алексей упёрся рогом и не хотел идти с ней в ЗАГС. С другой стороны, Маргоша вполне может обойтись и без официального свидетельства о разводе. Ей то и нужно всего лишь, хотя всего лишь и в кавычках, перевести сына в другую школу, а самой уйти с этой работы и устроиться на новую. В начале нового учебного года. Ах, да и ещё. Не мешало бы спросить у матери, не против ли она принять к себе дочь и внука. Для этого придется поехать в Москву, и в самом скором времени. Она не может начать заниматься бумагами, пока не получит добро от матери. Алексей пришёл с работы хмурый, неразговорчивый. Маргоша быстро накрыла на стол и стала собираться в поездку, чтобы с утра не торопиться. Муж наблюдал за ее суетой. Он выглядел жалким и покорным своей судьбе, но внутри все кипело у него от злости и раздражения. Ишь, решили кинуть его одного на старости лет. Высосали как губку и бросили. Он никогда не жил один, друзей у него не было. На работе делиться особенно не с кем да и не стал бы он позориться и плакаться. Ещё чего доброго подумают, что жена ему рога наставила. Окружающие об Алексее знали мало. Семьянин, сын-подросток, жена-учительница. Характер, конечно, в нем подозревали не слишком приятный. Видна была в нем червоточина, хоть ни с кем он и не сошелся близко, чтобы можно было судить о ее существовании. Алексей вроде и слушал и соглашался со всем, но садится себе на шею не позволял. Маргоша собрала наконец сумку с расчетом на пару дней и подумала, что стоит Алексея поставить в известность. Всё-таки официальный муж как никак.