— И не нужно, пока не почувствуешь, что об этом стоит подумать. Маргарет оставила все свое состояние тебе, адвокаты и доверенные лица остались те же, и они прекрасно смогут управлять имуществом для тебя, как они это делали для нее.
Глаза Даны наполнились слезами, когда она вспомнила женщину с гордой осанкой, которой удавалось так разумно устраивать все дела. Она растроганно подумала о том, что отец еще не знает, что Маргарет оставила значительное наследство "любимому зятю и дорогому другу Джоссу Армстронгу". Дане вспомнился день перед приездом Джосса, когда бабушка пригласила своего адвоката Джона Холдернесса и, лежа в постели, распорядилась, чтобы поверенный посвятил внучку во все тонкости ее состояния и познакомил со всеми пунктами завещания.
Дана была удивлена огромным количеством акций, которыми владели Уэллесы, и тронута тем, что Маргарет завещала определенную сумму всем, кто остался верным ей за многие годы. Джилли получила значительное наследство, достаточное, чтобы купить небольшой собственный домик, но, решила Дана, она никогда не оставит свою подопечную, и ее легко будет уговорить остаться жить в квартире на Пятой авеню. Дана оглядела темную комнату и решила, что они закроют Дувенскилл и оставят землю арендаторам. Впервые за последние годы ее охватило радостное возбуждение, когда она поняла, что делать дальше: она поживет некоторое время в Нью-Йорке, подпишет все бумаги, которые, без сомнения, понадобятся адвокатам для начала дела о разводе, а затем будет свободна и сможет присоединиться к Джоссу в Калифорнии и родить ребенка. Ей стало так легко, как не бывало долгие месяцы. Она встала, с облегчением потянулась и протянула руку отцу.
— Да, — просто сказала она.
— Я так рад, дорогая! — Джосс встал и взял ее руку в свои. — Это будет самым правильным решением, ты об этом не пожалеешь. А я помогу тебе. Мы вместе как-нибудь справимся.
— А ты не против стать дедушкой? — поддразнила Дана. Она дернула его за рукав и потащила к высокому французскому окну, которое выходило на веранду. — Это не помешает тебе?
— Никогда, особенно если ты пообещаешь, что этот ребенок доставит мне столько же радости, сколько ты. — Они стояли у перил веранды, отец взял дочь под руку и прижал к себе. — Держись за меня, девочка. — Он поднял глаза к сияющему звездами летнему небу и, указав пальцем вверх, сказал, подражая Марти Ливайну: — И я сделаю тебя звездой.
13
Аромат апельсиновых деревьев и эвкалиптов наполнял воздух, и Дана наслаждалась ранним утренним ветерком. Небо над головой было чистым, всего несколько маленьких облачков виднелись на горизонте, где-то далеко над Тихим океаном. Женщина наблюдала за стайкой дельфинов, выпрыгивавших из воды. Ребенок внутри нее два раза толкнулся, и она засмеялась вслух, подумав, когда она снова сможет бегать, наблюдая, как волны прилива ласково накатывают на берег, а затем поднялась по мощеной дорожке к маленькому коттеджу, в котором жила последние месяцы.
Ее волосы очень выросли и совсем выгорели от ежедневных прогулок по пляжу. Морщинки исчезли с лица, губы сложились в улыбку, когда она шла, осторожно ступая, с пустой кофейной чашечкой в руке. Она мало походила на ту скучную, усталую женщину, которая приехала в Калифорнию два месяца назад. Дни, проведенные в Малибу, вернули ей привлекательность, а беременность придала ей необычную одухотворенность, которой раньше не было. Красота Даны, несмотря на располневшую фигуру, сделала ее желанным гостем в обществе, где охотно принимали привлекательных молодых женщин. Дана удивилась, когда известный режиссер настойчиво приглашал ее на кинопробу, обещая, что с такой внешностью она станет звездой. Взобравшись по невысоким ступеням на веранду, Дана опустилась в полотняный шезлонг, подставила лицо лучам раннего утреннего солнца и расслабилась от удовольствия, наслаждаясь покоем и блаженством, которые переполняли ее. Она трепетала от предчувствия счастья и необыкновенной полноты жизни.
— Да-а-ана! — донеслось откуда-то снизу, с пляжа, и Дана, не пошевельнувшись, открыла глаза и с удовольствием наблюдала, как стройная, прекрасно сложенная женщина с черными, как смоль, волосами, собранными в узел на затылке, взбирается по крутой тропинке к дому и машет ей рукой. На ней был длинный развевающийся сарафан, а в руках она держала соломенную корзинку. У ее ног толкались два щенка спаниеля, пытаясь обогнать ее.
— Я принесла тебе ватрушки, сама пекла, — хорошо поставленным голосом сообщила она, поднявшись на веранду. — Ты слишком мало ешь. — Она критически посмотрела на Дану и опустилась в удобное кресло, поставив корзинку на стол между собой и Даной. — А ну, прочь, хитрюги, это не для вас. Да сядьте же ради Бога! — Она посмотрела на своих любимцев и вздохнула. — Надо было оставить их дома, но они так хотели увидеть тебя!