Карл поманил ближайшего из воинов — долговязого подростка, которого часто использовал как гонца.
— Эрек — с посланием к Тэннети. Не атаковать. Скажи — пусть стреножат коней. Всем собраться здесь — будет разговор. Позже. Командиров отделений — ко мне, немедленно. И еще — пусть зажгут фонарь у меня в шатре. Повтори.
Эрек зажмурился.
— Атака пока откладывается. Пусть Тэннети прикажет стреножить коней. Будет общий сбор — позже. Чаку, Пейллу, Гвеллину и Тэннети — прибыть с докладом, сюда, немедля. Зажечь твой фонарь.
Он открыл глаза, вопросительно глядя на Карла. Тот кивнул, Эрек улыбнулся и убежал.
— Славный парнишка, — заметил Словотский. — Жаль, меткость хромает.
— Пистолет — еще не все, — фыркнул Карл. — С мечом малыш Эрек запросто даст тебе фору. Да что там — в четверти случаев даже и Чаку.
Знаком он позвал Словотского за собой в шатер; едва они вошли туда, как появился Веллем с фонарем.
— Начнем? — спросил Словотский, по-турецки усаживаясь на вещи.
— Подожди. Остальные вот-вот будут.
Стоять во главе, думал Карл, слишком часто означает выслушивать дурацкие споры. Отдать приказ повиноваться нельзя — послушание людей приходится заслуживать, и не единожды, а снова и снова. И тут очень важно оставлять воинам право на ошибки — те из них по крайней мере, которые ничему не мешают.
— И из-за чего же сыр-бор? — Гвеллин пожал плечами. — Может, они утром и не уйдут…
— Еще как уйдут, — вставил Словотский. — Зачем им задерживаться?
— Завтра вечером нам помог бы дракон. Пули его не берут.
— Болван! — взорвалась Тэннети. — А если у них «драконий рок»? И потом — ты что, всерьез думаешь застать их врасплох, когда в небе парит дракон?
— А кто говорит о «врасплох»? Эллегон мог бы попросту сжечь их всех.
— Великолепная идея! С удовольствием бы взглянула. — Она повернулась к Уолтеру. — Когда подожжешь порох, получается много шуму, верно?
— Уж куда больше. Идея отвратная, и мне что-то не хочется оказаться поблизости — к тому же учтите, порох нужен нам для анализа. Может, еще что предложишь, Гвеллин?
— Тогда, — гном стукнул кулаком по земле, — я скажу так: их надобно отпустить.
Гвеллин и его шестерка гномов были наемниками в отряде Карла: берегли свои доли добычи, собирая из них состояние, чтобы вернуться в Эндел и с кучей награбленного добра, и с кучей знаний. Карлу нравилось, что Гвеллин здесь. Неплохо было иметь под рукой советчика, объективно и по-деловому подходящего к убийству и грабежу работорговцев.
— Продолжай, — велел Карл. — Почему ты считаешь, что мы должны дать им уйти?
Гном почесал рябоватую щеку.
— Рабов у них с собой нет, так что все, что с них можно взять — немного крови, пару монет, что в кошельках, да этот их порох. Не думаю, что у такого мелкого отряда с собой много денег. И нарываться на ружья мне как-то не хочется — если можно без этого обойтись. — Он похлопал по огромной палице. — Этим я пулю не отобью.
— Не будь глупцом, — покачал головой Ч'акресаркандин. Невысокий для человека, всего на голову выше гнома, он производил впечатление существа медлительного и ленивого; но не был ни тем, ни другим. Смуглый воин был отличным мечником и прекрасным наставником и в мечевом бое, и в стрельбе. — Ты знаешь, как делать порох?
— Нет, а ты? И при чем это здесь?..
— При том, — с обычной своей ядовитой усмешкой проговорила Тэннети, — что они тоже не должны бы этого знать. — Она взглянула на Карла, на миг нахмурилась, словно удивляясь, почему он позволяет обсуждать все это. Отделение Тэннети подчинялось ей беспрекословно: ее люди либо точно выполняли ее приказ — либо им пришлось бы в следующий раз искать себе другого командира. — Нам надо выяснить, откуда у них сведения, и — если возможно — перекрыть их канал. Желательно, у истока.
Словно бы нехотя, она подлезла указательным пальцем под черную повязку и начала неспешно почесываться. Сказать Тэлларену, когда вернемся, — пусть осмотрит глазницу, отметил про себя Карл. Или, может, стоит попытаться убедить ее купить у жреца тот стеклянный глаз, который он как-то ей предлагал?..
Гвеллин пожал плечами.
— Это ваши заботы — проруха у вас, не у меня.
— Твоя правда, — мрачно признала Тэннети.
— Но откуда у них взялся порох? — задал вопрос Пейлл. Эльф в задумчивости сплетал и расплетал пальцы. — Должно быть, это ваш Рикетти. Он вполне мог продать…
— Пейлл, — громко фыркнул Словотский, — на Той Стороне есть старое присловье…
— Только не это! — Чак замахал руками. — На Той Стороне великое множество старых присловий. И почему-то все они — и всегда — зовутся Законами Словотского. О каком из них речь теперь?
— Тот, о котором я думал, гласит: «Иногда лучше жевать, чем говорить». Даже если забыть, что у Лу просто не было возможности ничего никуда продать, вероятность, что он предаст друзей, еще меньше, Пейлл, чем у тебя — влюбиться в гномиху. — Выудив из сумки у пояса кусочек вяленого мяса, он протянул его высокому эльфу. — Так что попробуй это…
Пейлл отшвырнул жвачку в сторону и ответил яростным взглядом.
— Уолтер Словотский…
— Довольно! — Карл приподнял ладонь. Не то чтобы он возражал против легких пикировок между командирами отделений, пока это не мешало военным советам. Споры помогали разрядить обстановку, снять излишнее напряжение с и без того натянутых перед боем нервов. Но довольно — значит, довольно. — Итак, всем ясно: если у них и правда есть ружья…
— Мне ясно…
— Уолтер, помолчи. Если у них и правда есть ружья — мы должны выяснить, откуда и каким образом они взялись. Скорей всего щиты не так хороши, как уверял меня Тэлларен.
Была и еще одна возможность, и от этого у Карла мороз продирал по коже: Приют заплатил Паучьей секте чертову уйму монет за установку и поддержание щитов, что служили одновременно и магической «защитой от взлома» и скрывали Приют от взоров хрустальных очей-шаров Пандатавэйских магов. И Тэлларен, и Энди-Энди в один голос твердили: чтобы пробить щиты, надо быть магом никак не ниже гильдмастера Люциуса.
Но что, если с кем-то подобным они и схлестнулись?
Карл отбросил эту мысль. Нет, об этом тревожиться нет оснований. Если бы им противостоял маг, подобный Люциусу иди Арта Мирддину, — они уже были бы мертвы.
— В общем, так, — сказал Карл. — Нападение надо обдумать заново.
Гвеллин упрямо набычился.
— Вовсе не обязательно. Даже если все, что тут говорили, правда, это мало что меняет. Если мы захватим их врасплох…
— …то сможем их всех перебить, — закончил за гнома Карл. Он покачал головой. — Это нам ни к чему. Мы не можем позволить себе оставить после атаки одних лишь мертвых врагов. На сей раз — не можем: мертвецы не говорят. Я хочу получить живым по крайности одного, лучше — двоих.
— А еще лучше — троих. — Тэннети изучала кончик ножа. — Я их быстро израсходую. — Она приподняла бровь. — Допрашивать ведь буду я?
— Возможно. Еще нам надо захватить одно из их ружей…
— Это-то не проблема, даже если…
— …и хотя бы одну торбочку с порохом — для анализа. Я хочу заполучить все, что сможем. Так что первоначальный план отменяется. Мы не можем просто налететь лавой и вышибить их из лагеря под пули. Придется придумать что-нибудь похитрей.
Чак улыбнулся:
— Я люблю, когда ты начинаешь придумывать.
— Прости, Чак. Не в этот раз.
Воин помрачнел:
— Мне оставаться с отделением?
— Да. Уолтер…
— Минутку, Карл. Мне-то как раз не нравится, когда ты «придумываешь»…
— На сей раз это тебе понравится еще меньше, чем всегда. Как у тебя с арбалетом?
Словотский нахмурился.
— Не так, чтоб очень, сам знаешь.
— Верно. — Карл вздохнул. Он мог положиться на Словотского в очень и очень многом. Уолтер мог проникать туда, куда по мнению Карла, не проник бы незамеченным и сухой листок; Уолтер был непревзойденным метателем ножей, неплохим мечником и отличным — одним из лучших в Приюте — стрелком. Из ружья. Но с арбалетом у него не ладилось, а чтобы снять незаметно — не встревожив работорговцев — хотя бы одного стража, потребуются арбалет и тишина.