— Я понимаю.
Он засмеялся.
— Мне тоже хотелось бросить им в лицо эту новость. А когда ты собираешься увидеться с Рестоном? — напомнила она ему.
— В девять у него. — Он посмотрел на часы. — Держу пари, тебе хотелось бы стать маленькой итальянской мухой и усесться на стене в его гостиной.
— Да, тогда бы я тоже его увидела. Хотя у мух очень узкое поле зрения. Может быть, в таком случае он бы мне больше понравился?
Вдруг он вспомнил.
— О, мне надо кое-что тебе показать. — И вынул из нагрудного кармана письмо. — Вот после этого и не верь в судьбу.
— А что такое?
— Вынул из своего почтового ящика днем.
Он передал Сабрине письмо. Она тут же узнала конверт — точно такой же, как тот, что пришел от немецкого старика-химика два месяца назад. На этот раз письмо было длиннее первого, почти целая страница исписана старательным старомодным почерком.
«Уважаемый доктор Логан!
Приветствия и наилучшие пожелания. Я был очень рад получить от Вас письмо тридцать первого мая. Работа, которую Вы делаете, мне кажется очень интересной. Пожалуйста, дайте знать о Ваших результатах. Или назовите публикации, которые я мог бы почитать.
Вы спрашиваете меня о работе, которой мы занимались очень давно. Она велась под руководством японца Микио Накано».
Сабрина посмотрела на Логана.
— Накано?
Он засиял.
— Представляешь, да?
«Накано приехал в нашу страну совсем молодым и работал у великого доктора Пауля Эрлиха. Это Эрлих поручил ему заняться раком груди.
Я познакомился с Накано в 1928 году, когда он стал работать во Франкфурте в компании „Кристиан Томас“. Он был главным химиком, а я просто молодым помощником. И у нас сложились хорошие отношения.
Я все еще очень хорошо его помню, очень умного, энергичного. У Томаса мы работали с химическими продуктами из нефтяного сырья. Но герра Накано больше всего интересовали эксперименты с производными сульфанатов. Он был уверен, что сумеет найти средство для борьбы с раком. Господин Томас сперва тоже в это верил, но соединение получалось весьма токсичным. И одни кролики от него слепли, а другие умирали. Поэтому через какое-то время Накано ушел от Томаса. Но, насколько я знаю, он не прекратил работу. Он был очень настойчивым. В конце концов, и сам Пауль Эрлих двадцать лет искал решение, как избавиться от токсичности в лекарствах против сифилиса. Шестьсот шесть соединений синтезировал Эрлих! И он же нашел одно-единственное решение!
Пожалуйста, сэр, напишите мне побольше о Вашей работе. Мне интересны все детали. Сейчас у меня много свободного времени и бывает скучно.
С искренними пожеланиями,
Рудольф Кистнер».
Сабрина осторожно вложила письмо в конверт.
— Видишь, — сказала она тихо. — Не мы первые. У этого человека тоже такие мысли.
— Я бы хотел, чтобы он увидел то, что мы сделали сегодня.
Сощурившись, она взглянула на него.
— Откуда мы знаем, может, он и видел?
Часом позже, когда Логан входил в парадное Рестона — впервые он был здесь несколько месяцев назад, — его охватили противоречивые чувства: как член группы Джонни Рестон имел право на эту потрясающую новость. И ему следовало сообщить ее еще несколько часов назад. С другой стороны, именно Рестон отстранился от проекта, и мысль, что теперь он разделит с ними славу, если таковая на них обрушится, было трудно переварить.
Даже сегодня первым порывом Рестона было дистанцироваться от курса.
— Ну что, Дэнни, мой мальчик? Что такое стряслось, что ты не мог подождать до завтра? — спросил он уже в прихожей. — Как будто я не знаю…
— Мы можем сесть? Это очень важно, Джон.
— Что, так плохо? — спросил тот, вводя Дэна в гостиную. — Боже мой, я уже начинаю тебя воспринимать как вестника дурных новостей. — Они сели в гостиной, в которой царил хаос. — Что, новый случай этой чертовой токсичности?
— В общем-то нет. Речь идет о Марджори Роум.
— А что с ней?
Логан вынул рентгеновский снимок.
— Эти снимки мы сделали сегодня. У нее все чисто.
Рестон привстал.
— Что ты такое говоришь?
— Взгляни.
Рестон не решался.
— Чисто? Ничего нет?
— Насколько можно видеть — ничего.
Рестон неуверенно улыбался.
— Правда? И ты меня не обманываешь? — Он встал. — Дай-ка взглянуть. — Он мигом посмотрел снимок. — Эми! — закричал он. — Эми, давай сюда!
— Что? — отозвалась она откуда-то из глубины квартиры.