Выбрать главу

Хвойка отдыхал на пеньке, приглаживая лохматые усы, которые любили лезть старику в нос, в рот и в уши, а рядом с ним копал ямки и сажал кусты Коренёк. Ярко горел на солнце его огненно-рыжий чубчик, золотились сорок четыре веснушки на курносом носу, пробивался румянец на тугих, густо окроплённых веснушками щеках. Ловко орудовал лопатой Коренек, вздувались под рубашкой мускулы, а ладони у него были широкие, как лопаты.

— Какой здоровый ребёнок! — восхитилась Ампулка.

— Сразу видно, что работа мальчику на пользу, — заметил доктор Гематоген. — Такого и осматривать не надо.

Коренек повёл крепким плечом, вытер ладони об живот и уставился в землю, застеснявшись.

— Весь в отца пошел, тоже лесничим вырастет, — прижмурился от удовольствия Хвойка.

Мальчика Фитилька врачебная комиссия застала дома. Высунув от усердия язык, он вычерчивал какую-то схему, придумывая необычный прожектор, который должен собирать и отражать свет звёзд.

— Способный ученик. Взгляните, одни пятёрки, — шепнул Минус, раскрывая школьный журнал, который он захватил с собой, чтоб не пропустить кого-нибудь из учеников. — Ещё только в первом классе, а уже как соображает! Из него получится хороший изобретатель.

— Только пусть не переутомляется и ест побольше витаминов, — посоветовал Гематоген.

Трое друзей-первоклассников — строгий Шишка, сын Ампулки, толстый Стружка с ушами, как вареники, сын столяра Плошки, и маленький чернявый Мушка, сын охотника Осечки, — только что вернулись из похода и устраивали в школьном уголке выставку камней.

— Я уколов не боюсь! — храбро заявил Шишка. — Мне их у-у-у сколько раз делали! Только сперва иди ты, Стружка!

— А я не люблю уколов, — неуверенно произнёс Стружка. Губы его задрожали и тоже сложились вареником.

— Это совсем не укол, а просто анализ, — успокоил сам себя маленький Мушка, покорно вздохнул и первый подошёл к Ампулке.

Снова Ампулка взяла у ребят кровь, а Гематоген внимательно их осмотрел. Доктор был доволен.

— Курс воспитательного оздоровления, уважаемый Минус, вы провели великолепно, — похвалил он учителя. — Все ваши воспитанники заняты делом.

И верно, к кому бы из первоклассников ни приходили Минус, Гем и Ампулка, всех они заставали за какой-нибудь работой. А когда Ампулка и Гем сделали анализы крови свирельчат, оказалось, что кровь у них ярко-красная и совершенно здоровая. Вирус зла их не заразил.

А Гнилушка? И от новых процедур он уклонялся, и опять на него жаловались.

— Я так не могу лечить! — нервно выкрикивал бледный Витаминчик. — Это не мальчишка, а... а... Приходишь к нему в лес, а он убегает на Волчий хребет... И я должен гоняться за ним?! Там волки! Я не могу так работать!

Вслед за Витаминчиком к Гему явился охотник Осечка.

— Всякий зверь страшится вашего Гнилушку! Ездит он по лесу на волках верхом, зубами по-волчьи щёлкает! Вчера я обознался, чуть нечаянно не стрельнул в него... — Осечка прищурил глаз, будто прицеливаясь, шепнул «пыфф» и продолжал: — У меня охота из-за него стоит. Не охотиться — волки заедят, охотиться — попаду в человека... Кто отвечать будет?

Гематоген велел привести Гнилушку из Дальнего леса и решил осмотреть его. Первый же взгляд на экран рентген-аппарата заставил доктора ужаснуться: сердце Гнилушки наполовину заросло шерстью и стало похоже на камень, покрытый мхом.

— Так и есть... Сердце поражено вирусом... — пробормотал Гематоген.

Витаминчик при этом вздрогнул и поёжился, а сестричка Ампулка всхлипнула.

Гематоген постоял, понурившись, потом снял очки, протёр их носовым платком и устало сказал:

— Попробую изготовить самые сильные микстуры, чтобы убить вирус зла...

С тех пор как все узнали про болезнь Гнилушки, прошло семь лет, и Гнилушка стал уже взрослым свирельцем. Так и жил он все эти годы в Дальнем лесу, пугал зверей и катался верхом на волках по Волчьему хребту. Но по-прежнему улыбался Гнилушка медовой улыбочкой и глядел на всех масленым взглядом. И беззаботные добряки-свирельцы не хотели думать о нём плохо. Они привыкли при виде зла закрывать глаза.

Все эти семь лет по рецептам Гема в аптеках Свирелии специально для Гнилушки изготавливали разные микстуры из трав и кореньев. Но ни одна микстура — ни самая горькая, ни самая сладкая — на Гнилушку не действовала.

Вот почему доктор Гематоген с интересом и надеждой выслушал рассказ Граната о серебряном дереве, имеющем целебные свойства.

Глава третья.

ПРО ОХОТНИКА ОСЕЧКУ И ВОЛКОВ

Гранат обулся наконец в свои походные сапоги и начистил их до блеска. Он решил отправиться сперва в Дальний лес — собрать гербарий трав и коллекцию бабочек, а оттуда подняться на Волчий хребет — не растёт ли там серебряное дерево? А уж потом, может быть, искать его по всему свету.

— А вы забыли, что в Дальнем лесу — волки? — сказал учитель Минус. — Милиционер Гарпун запретил ходить туда без разрешения!

— Я вам сделаю на всякий случай громкую свирель-рог, чтоб отпугивать волков, — предложил маэстро Тромбус.

— С волками шутки плохи. Вас должен сопровождать охотник Осечка, — добавил Гематоген.

Карало только молча покивал.

— Да, да, Осечка... С ним не страшно... — наперебой поддержали Гематогена все.

Охотник Осечка был в Свирелии довольно-таки знаменитой личностью. Он не любил ходить пешком, и потому даже в лес на охоту ездил на своём мотоцикле с прицепом. За руль Осечка садился сам, а собаки его, Гавка и Гонка, занимали места в коляске. Шустрая Гавка громко гавкала и смеялась, свесив красный язык, а Гонка держалась важно и лишь похлопывала серпастым хвостом по кожаному сиденью коляски.

На дороге возле леса Осечку обычно останавливал свисток милиционера Гарпуна — нота соль. Гарпун был приятелем Осечки, но тут, на посту, проверял его документы и вёл разговор важно, по всем правилам. А как же? Дружба — дружбой, а служба — службой.

Оставив мотоцикл на краю леса, Осечка вместе с собаками отправлялся в чащу. Он был добрый и жалостливый и никогда не убивал птиц и зверьков. Между Гонкой и Гавкой их собачьи обязанности Осечка распределил так: Гавка выслеживала зайца, утку или лисицу, а Гонка подгоняла их к хозяину. После этого Осечка отпускал перепуганных зверьков на волю.

Сперва свирельцы думали, что Осечке не везёт, что он всякий раз даёт осечку при выстреле. Но потом поняли, что добрый Осечка вроде бы играет в охоту, чтоб и зайцы были целы и собаки рады.

— Зачем понарошку охотишься? — допытывались любопытные.

— Что поделаешь, не могут же мои собаки даром хлеб есть! — отвечал им Осечка. — Должны они облаивать и гонять зверя, раз уж родились охотничьими собаками.

Однако чудаку Осечке бывало обидно возвращаться после такой охоты с пустыми руками. Поэтому на обратном пути он покупал в игрушечной лавке надувных резиновых зайцев и уток и, нацепив их себе на пояс, проезжал по улицам, громыхая коляской-прицепом.

— Гляди-ка, как славно поохотился наш Осечка! — восклицали свирельцы. — Хороший трофей взял!

А Осечка расплывался от удовольствия.

Даже хищных зверей Осечка не любил убивать и, заметив, например, волка, отворачивался, будто не видел его. Оттого волков в лесах Волчьего хребта развелось видимо-невидимо. Лес стоял здесь как чёрная щетина и глядел из черноты на Свирелию злыми огоньками волчьих глаз.

— Что это за жизнь — ни шагу в лес без разрешения! — горячился Пятьюпять и недовольно выпячивал губу. Прозвище Пятьюпять осталось за ним на всю жизнь, хотя теперь он был уже не мальчишка, а всеми уважаемый и знаменитый артист. — И всё это Осечкина жалостливость и привычка при виде зла отворачиваться!..

— Гром и молния! И правда, волки скоро начнут глотать нас живьём на завтрак, обед и ужин! — поддержал Пятьюпять милиционер Гарпун.

Отдав Осечке честь, он распорядился «навести в лесу порядок».

Пришлось Осечке охотиться по-настоящему. Он приезжал в лес на вечерней заре и начинал подвывать по-волчьи. Услыхав его, волки тотчас же откликались.