Она показала свою левую руку. Кончики пальцев были обожжены.
Его оковы были изготовлены из железа с примесью другого металла.
- Серебро, - пояснила Женевьева. - Не слишком много, чтобы ослабить звенья, но достаточно, чтобы помешать мне.
- Итак,- осклабился наемник,- пока твои силы ничем не помогли нам.
Глаза вампирши снова вспыхнули:
- Как сказать. Ты не задумывался, почему сломался второй браслет, который был целиком железный?
Женевьева сжала пальцы, и Вукотич представил; как железо ломается в ее кулаке.
У каждого из них к правой ноге была прикована цепь, которой кандалы крепились к балке в фургоне. К счастью, стражи морали поскупились, ограничившись одним серебряным браслетом. Вампирша разломала кольцо на лодышке и бросила цепь в речку.
- Мне снять это украшение или ты будешь и дальше таскать его на себе?
Вукотич не стал просить о помощи. Недовольно махнув рукой, Женевьева нагнулась и освободила его. Металл сломался с громким треском, напоминающим выстрел пистоля.
К этому времени сердце Вукотича перестало колотиться как сумасшедшее.
- Ты можешь идти? - спросила вампирша. - Я могу понести тебя, если ты совсем выбился из сил, но, как ты понимаешь, предпочла бы этого не делать.
- Я могу идти,- ответил наемник, покраснев.
Девушка помогла ему подняться. Солнце стояло прямо у них над головами, следовательно, время приближалось к полудню. Вукотичу хотелось есть. И пить.
Содрогнувшись, он подумал, что Женевьева, возможно, чувствует то же самое.
Хотя Женевьева не боялась солнечного света, как Истинно Мертвые, ее начала одолевать усталость. Стоял ясный осенний день, небо было чистым, и солнце просвечивало сквозь кроны высоких деревьев, утомляя вампиршу. Ее глаза слезились, и девушка не раз пожалела, что у нее нет очков с закопченными стеклами, которые она обычно носила днем. Очки, как и все прочие вещи, остались в гостинице «Восточная стена». Напряжение измотало ее, и она уже не могла бежать впереди наемника с прежней легкостью. Вукотич тоже устал, и беглецы вынуждены были поддерживать друг друга. Цепь тоже причиняла им массу неудобств.
Вукотич был человеком нетерпимым, к тому же он инстинктивно недолюбливал вампиров. Ничего особенного в этом не было. Вульфрик, который с удовольствием использовал ее во благо Империи, вел себя точно так же. Он не возражал, когда она рисковала жизнью во славу Ульрика, однако никогда не пригласил бы ее за свой стол, не позволил бы ей пойти в кофейню со своим сыном и не позвал бы ее в свой храм. Женевьева более шестисот лет скиталась с места на место, ускользая от злобных убийц, размахивающих деревянными кольями, пропахших чесноком и вооруженных серебряными ножами. Почти все они были мертвы, превратившись в прах за долгие годы. Однако девушку это мало утешало.
Лес поредел. День клонился к вечеру. Чувства вампирши обострились, а ее силы вернулись к ней, и теперь она поддерживала Вукотича, таща его вперед. Испытав прилив сил, она снова почувствовала красную жажду. Ее зубы ранили десны, когда она шевелила челюстью, а рот наполнился слюной с кровавыми прожилками. Скоро она должна будет поесть.
Женевьева слышала, как бьётся сердце Вукотича, чувствовала, как мощно и ровно циркулирует его кровь. Его неприязнь добавит некоторую остроту этому акту… Но пока ее состояние не было столь отчаянным, чтобы она стала пить кровь партнера против его воли.
Вот уже несколько миль, как лес изменился. Появились пеньки, носившие отчетливые отметины топора или пилы, протоптанные тропинки, старые кости и брошенные обертки от еды. Над деревьями поднимался дымок из дымоходов, который прозрачной струйкой растворялся в небе.
- Впереди деревня, - сказала Женевьева.
Они остановились, чтобы спрятать цепь. На Вукотиче была надета кожаная куртка с длинными рукавами. Наемник намотал цепь на руку, а тот кусок, который остался свободным, прикрыл рукавом. Им придется держаться за руки, сцепив пальцы, как юным влюбленным.
- Сейчас будет неудобно, - Предупредила вампирша. - Но если я обниму тебя за талию под курткой, а ты отведешь руку немного назад…
Вукотич поморщился. «Интересно, может, он страдает от раны, которую получил в бою или при падении?», - промелькнула мысль у Женевьевы.
- Готово.
Мужчина и женщина побрели в обнимку по направлению к деревне. Возможно, они не слишком убедительно изображали лесоруба с подружкой, выбравшихся на вечернюю прогулку, но и на двух сбежавших заключенных тоже не очень походили.
Впереди лежало небольшое селение. Несколько крестьянских хижин сгрудилось вокруг холма, на котором стоял охотничий, домик, принадлежавший какому-то дворянину. В некоторых окнах горел свет, но господский дом был погружен во мрак. Межсезонье.
Женевьева подумала, что им, наверное, повезло. Там, где останавливаются охотники, должны быть хороший конюх и хороший кузнец.
Стемнело, и кровь быстрее заструилась у нее в жилах. Однако вампирша сдержала себя. Ночь - не лучшее время, чтобы вести переговоры с кузнецом. Сначала им придется побеседовать с местными жителями, хитростью склонить кузнеца на свою сторону и, конечно, убедиться, что они не угодили в гнездо моралистов.
- Давай найдем сарай, - предложил Вукотич. - Там могут быть инструменты.
Этого Женевьева не учла. Не исключено, что Вукотич управляется с молотом не хуже любого кузнеца.
Внезапно по спине вампирши пробежал холодок, предупреждая об опасности. Она приложила указательный палец к губам своего спутника, призывая его к молчанию.
В лесу были люди, и они двигались в их сторону. Женевьева уловила скрип кожаных доспехов. Вооруженный отряд.
Беглецы увидели фонари и услышали голоса. Должно быть, это приспешники Глинки обыскивают местность.
Странно, она и Вукотич были не такими уж важными птицами, чтобы тратить столько сил к времени на их поимку.
Свет фонарей приближался. Из-за деревьев показалась небольшая группа вооруженных людей, которые устало зашагали к поселку. Отрядом командовал сержант, он ехал верхом. На его шлеме был знакомый гребень, как у всех, кто служил роду Бласко, а нагрудник украшало изображение руки в кольчужной перчатке - символ Жуфбара. Женевьева видела таких солдат в городе. Они принадлежали к элитному подразделению, охранявшему лорда-маршала.
Вряд ли Владислава Бласко заинтересует пара горожан, нарушивших нормы общественной морали, пусть даже они сбежали из-под ареста.
Солдаты обшаривали дом за домом. Двери лачуг были открыты нараспашку, а хозяева жались в сторонке, чтобы не мешать обыску. Гвардейцы Бласко были ловкими и вежливыми. Они действовали осторожно, стараясь ничего не сломать. Едва ли они искали кого-нибудь или что-нибудь конкретное. Наблюдая за солдатами и крестьянами, Женевьева догадалась, что все происходившее представляло собой обычную процедуру. Сержант даже нашел время полюбезничать с женщиной средних лет, которая поднесла ему кубок с вином.
Это был хороший знак. Никто не предлагал солдатам паршивого кофе Клея Глинки. Видно, стражи морали сюда не добрались.
Женевьева втащила Вукотича в проулок между домами. Это получилось у нее немного шумно. Девушка чувствовала, как напрягся наемник, и понимала, что он изготовился к драке.
- Успокойся, - сказала она. - Им нет до нас дела.
Однако их заметили.
- Кто здесь? - крикнул сержант.
Один из солдат быстрым шагом направился к ним, освещая себе путь раскачивающимся фонарем.
Женевьева обхватила свободной рукой голову Вукотича и поцеловала его. Наемник дернулся, издав возмущенный возглас, но потом до него дошло, что она делает. Он обмяк в ее объятиях, не сопротивляясь, но и не отвечая на ласку.
Прильнув к его губам, вампирша почувствовала жажду.
Свет фонаря ударил им в лицо, и они, моргая, уставились на солдата.
Воин рассмеялся и крикнул через плечо:
- Все в порядке, командир. Это влюбленная парочка.
- Счастливые, черти, - усмехнулся сержант. - Оставь их. Нам еще предстоит неблизкий путь через лес.