— Уэзерби избавил меня от долгов, — начал он, и, когда они сели у самой воды, обернулся к Джоанне и взял ее за руку. — Всем этим я обязан тебе, Джоанна, и хочу, чтобы ты знала, как я тебе благодарен. Нет, не перебивай. Если бы ты не раскрыла мне глаза на то, что я натворил, взяв это серебро, Бог знает, что бы со мной было — я ведь тогда точно с ума сошел!
— Я рада, что наши мнения хоть в чем-то совпадают! — рассмеялась Джоанна, пытаясь обратить все в шутку. — Но теперь это уже позади, и все окончилось как нельзя лучше.
— Нет, не все. — Малкольм замолк и вдруг выпалил: — Выходи за меня замуж, Джоанна.
Она чуть не задохнулась от изумления, но, взглянув в его светлые голубые глаза, улыбнулась и спросила:
— А почему это?
— Что за глупый вопрос! Разумеется, потому что я люблю тебя.
Она улыбнулась еще шире.
— Разумеется, не любишь! Я тебе нравлюсь, ты благодарен мне за то, что я помогла тебе выпутаться из неприятной истории. Наконец, ты с огромным удовольствием затащил бы меня в постель. Но ты не любишь меня, Малкольм, признайся честно.
Он покраснел, губы его сердито сжались, но Джоанна все так же с улыбкой смотрела на него, и наконец, откинув назад голову, Малкольм расхохотался.
— А ведь ты кругом права — особенно в том, что касается удовольствия. Я вообще еще не созрел для женитьбы.
— Зачем же ты делал мне предложение?
— Я думал, что Уэзерби этого хочет.
Улыбка исчезла с ее лица.
— Надеюсь, он не ставил такого условия, освобождая тебя от долговых обязательств? Как он вообще смеет вмешиваться в мою жизнь! Разве я просила его искать мне мужа?!
— Нет-нет, никаких условий он не ставил. Мне просто показалось, он так великодушен со мной только потому, что думает, будто ты меня любишь.
Словно не слыша ее сердитых возражений, Малкольм привлек Джоанну к себе и поцеловал, а когда она машинально высвободилась, добавил:
— Но, похоже, это не так?
— Нет.
Взглянув Джоанне в глаза, Малкольм присвистнул.
— Так, значит, это он? Сам Уэзерби? — Он изумленно покачал головой. — Что же он не отвечает на твою любовь? Готов поспорить, что он к тебе неравнодушен…
— Никого я не люблю, — перебила его Джоанна. — И вообще ты глубоко ошибаешься: у Гранта через несколько недель свадьба с Марией Кортес. Мне кажется, нам пора.
Джоанна поднялась со скамейки и пошла к дому, потрясенная тем, что Малкольм знает ее тайну. Распрощавшись с ним, она все думала о том, что он сказал о Гранте. Неужели только потому, что она пыталась покрыть воровство Малкольма, Грант решил, что она в него влюблена? Его тогдашняя реплика, кажется, это подтверждала. Но намекать Малкольму, чтобы он сделал ей предложение — это уж чересчур! Почему бы ему не заняться своими делами? Гнев придал Джоанне силы.
На следующий день сразу же после завтрака она приклеила оставшиеся фотографии, закрепила последние листы в последней из двенадцати папок и еще раз придирчиво взглянула на свою работу. Документы имели впечатляющий и солидный вид, и Джоанна осталась ими довольна, зная, что отец мог бы ею гордиться. Она перенесла папки к Гранту в кабинет и аккуратно сложила их на письменном столе. Джоанна вдруг вспомнила тот день, когда Грант сообщил ей, что подтверждает контракт, а она фактически швырнула бумагу ему в лицо, оскорбленная сомнениями в качестве ее работы на протяжении первой недели. Вспомнила, как вихрем вылетела из комнаты и как с извинениями приплелась обратно. Тогда Грант казался ей несносным и надменным типом. Теперь Джоанна знала, что если бы он действительно был таким, то выставил бы ее в тот же день.
Вчерашние слова Гранта подтверждали его справедливость и звучали как признание ее способностей. Хотя, наверное, лучше бы Грант действительно был таким, каким она считала его вначале: тогда Джоанна по-прежнему испытывала бы к нему враждебность и только радовалась бы предстоящему расставанию.
Прервав ее размышления, в комнату вошел Грант. Джоанна указала на стол:
— Ну вот, наконец-то все готово. В первых одиннадцати папках — описания и фотографии, а в последней — общий список с указанием цен на текущий момент. Это я сделала для того, чтобы их легче было исправлять в соответствии с инфляцией.
Она упомянула и о копии, которую для верности следовало поместить в банк, сказав то же самое, что уже говорила Малкольму и Джиллиан. Грант одобрительно кивнул.
— Присаживайся, Джоанна, — сказал он, подвигая кресло и усаживая ее напротив себя, после чего принялся внимательно изучать каждую папку. Ждать его приговора стало бы для Джоанны настоящим мучением, не ухватись она за представившуюся возможность как следует разглядеть лицо Гранта.
Хотя Грант с его высокими скулами, прямым носом, твердым подбородком и ясно очерченными бровями был настоящим красавцем, Джоанну привлекала в нем не только красота. Когда он непроизвольным движением откинул со лба упавшую прядь иссиня-черных волос, Джоанна устремила взгляд на его рот и почти ощутила на своих губах поцелуй Гранта. Вспомнив нежную твердость его губ, она почувствовала, как по телу пробежала электрическая дрожь. А эти глаза — загадочные и такие темные, взгляд которых то обжигал, то леденил, то светился нежностью или страстью, а то вдруг становился равнодушным и жестоким! В этот момент Грант, словно прочтя ее мысли, поднял голову и пристально посмотрел ей в глаза. Испугавшись, что он догадается, о чем она думает, Джоанна заморгала и судорожно сглотнула. Он улыбнулся.
— Тебе вовсе незачем так волноваться. Я просмотрел всего две папки, но великолепное качество работы уже налицо. Позволь мне поздравить тебя, Джоанна, и поблагодарить за труд.
Она открыла было рот, но Грант ее опередил:
— Да, я знаю, что за эту работу ты получишь деньги, но ты не просто выполнила условия контракта — ты создала настоящее произведение искусства.
Джоанна почувствовала, что краснеет.
— Эта работа доставляла мне радость. Я полюбила ее.
— Вот почему она так ценна.
Джоанне почудилось, что его зрачки расширились и словно гипнотизировали ее. Она поспешно встала.
— Посмотри папки повнимательней, не буду тебе мешать, — сказала она и у двери обернулась: — Спасибо за добрые слова.
Она торопливо вышла и, поднявшись к себе в комнату, прижала руки к бешено колотящемуся сердцу. Снова эти загадочные чары Гранта, под действием которых Джоанна словно растворялась в нем! Это чувство, точно лихорадка, охватывало ее всю с ног до головы.
Спустившись к ужину, Джоанна застала Гранта в самом приподнятом расположении духа. Разливая в бокалы шампанское, он пояснил:
— Должны же мы отпраздновать успешное завершение оценки. Отличная работа, Джоанна! — Он поднял свой бокал. — За коллекцию усадьбы Бэрдсли и за непревзойденное мастерство мисс Джоанны Лэндон!
— За коллекцию усадьбы Бэрдсли, — с улыбкой повторила она и добавила: — И за начало нового дела.
Увидев его вопросительный взгляд, она объяснила:
— До сих пор я только помогала отцу, но теперь мне предстоит открыть собственное дело. Этот заказ стал для меня превосходным началом: он подтвердил мою компетентность. Я очень благодарна тебе за то, что ты дал мне возможность сделать имя.
— Вот для чего ты приехала сюда, не предупредив меня о смерти своего отца?
— Да. Ведь я понимала, что ты едва ли доверишь такую работу новичку, — призналась Джоанна.
— В таком случае, я восхищаюсь твоим мужеством. Хотя временами мне казалось, что я ошибся.
— Я знаю.
Грант лукаво улыбнулся.
— Конфликт характеров — и воли, — сказал он. При виде ее смущения в глазах Гранта засветились озорные огоньки.
— Я была ужасно невежлива и вела себя просто по-детски. Ты с полным правом мог бы меня выставить.
Грант рассмеялся.
— Действительно, учтивое извинение! Я бы ни словом об этом не обмолвился — мне было просто интересно, помнишь ли ты?