— А я-то думала, с чего бы он заломил с нас такую несусветную цену, — нахмурила брови амазонка. — Словно породистого скакуна, а не паршивого ишака продавал.
— Но-но! — возмутился столь нелестной характеристикой длинноухий. — Полегче, подруга!
— Что ж это Мерланиус такого маху дал? — задумчиво молвила нимфа. — Оставил тебе речь. Странно…
— Полагаю, это вышло против его желания, — предположила Орланда. — Он просто не проверил, всецело полагаясь на свое могущество.
— Он не знал, что я поэт! — гордо воскликнул Стир. — Мы, служители Аполлона, обладаем особым даром…
— Те-те-те, — язвительно перебила его Орландина. — С каких это пор ты верующим заделался? Сам же бахвалился, что атеист, в богов не веришь.
Осел нахмурился:
— Когда это было. Я теперь на многое смотрю другими глазами.
— Ну да, ослиными, — подначила амазонка.
— Нет, ну и язва же ты! — покачала головой лесная богиня. — Как тебе до сих пор язычок не укоротили?
Орландина хотела было ответить зеленоволосой задаваке как следует, но сдержалась.
И в самом деле, какая это муха ее укусила? Неужели она так близко к сердцу приняла то, что произошло с ее мимолетным знакомым? Ведь если рассудить, какое ей дело до чужих бед и несчастий? Со своими бы помогли боги справиться. Так нет же. Что-то давит на сердце и заставляет его бешено колотиться, пылая лютой ненавистью к проклятому колдуну. А к этой ненависти примешивается еще нечто неведомое, которому она не найдет названия.
— Ладно, — закусила до крови губу. — Что делать-то будем? Ему можно чем-нибудь помочь? — не поднимая глаз на нимфу, спросила у Меотиды. — Ты как насчет того, чтобы попытаться снять заклятие?
— И пробовать не стану! — покачала головой зеленоволосая красавица. — Силенок у меня не хватит, чтобы тягаться с Мерланиусом.
— Тьфу, — сплюнула амазонка. — А еще лесной богиней зовешься!
— Договоришься! — пригрозила Меотида. — Сейчас как превращу тебя в жабу! Уж на это моей власти достаточно.
— Девочки, не ссорьтесь! — вмешалась Орланда, умоляюще заломив руки. — Тут человека спасать нужно!
Прознатчица опомнилась. И впрямь, на кого пасть раскрывает.
Угомонилась и нимфа.
— Понимаете. Если бы это заклятие наложила какая-нибудь знахарка или колдунья, то снять его было бы несложно. Нашему Стиру достаточно было бы пожевать роз. И он вновь бы обрел свой прежний облик.
— Так вот зачем он бросился к розовому кусту! — поразилась бывшая послушница. — Рецепт Апулея!
— Ну да! — подтвердил длинноухий. — Что ж я, «Метаморфозы» не читал, по-твоему? За кого ты меня принимаешь!
— И что теперь? — потупилась воительница для того, чтобы никто не увидел слез бессилия, внезапно выступивших у нее на глазах.
— Надо подумать… — протянула Меотида.
— А пока, может, сообразим что перекусить? — предложила Орланда.
— Тебе бы все лопать да лопать, — проворчала сестра. — И куда только все девается?
Завистливо окинула взором ладную фигурку девушки.
— Я не возражаю! — радостно проржал Стир. Ваал тоже был всеми четырьмя лапами «за». Нимфа воздержалась. Она ведь вкушала пищу не так, как люди.
— А вообще, как ты питаешься? — чавкая сочной куриной ножкой, поинтересовалась у Меотиды Орланда. — Нет, я, конечно, знаю о том, что пищу тебе надобно сжечь, чтобы ты вдыхала жертвенный дым и все такое… Но вот поконкретнее бы хотелось…
— Любопытство — большой порок! — совсем как Кезия, настоятельница Сераписской обители Марии-Магдалины, изрекла лесная богиня и сдвинула зеленые бровки.
— Нам, право, неудобно, — церемонно заявил Стир, оторвавшись от брюквины. — Мы набиваем свои желудки, а дама…
— Помолчал бы, женский угодник, — фыркнула невесть чем раздосадованная амазонка.
Нимфа, прищурив глаз, заинтересованно посмотрела на девушку. Побуравив ее минуту-другую внимательным взглядом, вдруг хмыкнула и легонько хлопнула себя ладонью по лбу:
— Ну конечно же, как я сразу не поняла!
Сказала это тихо, обращаясь сама к себе, но Орлан дина краем уха чутко уловила ее слова.
— Что, нашла средство?! — вскинулась.
Меотида грустно покачала головой:
— Пока нет.
Прознатчица достала из седельной сумы объемистую флягу и поболтала ею. Внутри сосуда что-то забулькало.
— А то выпей, — прищурилась на зеленоволосую, — говорят, иногда помогает умственной деятельности.
— Что ты! — прикрикнула на нее всезнайка-сестра. — Ей же положено возлияние совершать!
— А и совершим! — пожала плечами амазонка. — Что нам стоит храм построить?
Встала на ноги, в два прыжка подскочила к алтарю и, откупорив пробку, начала тоненькой струйкой лить вино на землю перед жертвенником, приговаривая:
— Святая нимфа Меотида, прими наше возлияние и помоги нам!
Произнеся ритуальные слова три раза, низко поклонилась лесной богине и выжидающе стала разглядывать ее.
Сначала, казалось, ничего не произошло.
А потом нимфа… неожиданно икнула.
— Забористое! — утерлась рукой. — Фалернское, что ли? Давненько его не пивала!
— Тартесское! — ответила Орландина.
— Да? Стр-ранно. Впрочем, тоже весьма и весьма недур-рственно.
Заметив, что язык божества стал малость заплетаться, учтивая Орланда мигом сунула нимфе грушу. Та, не чинясь, приняла подношение и со смаком вгрызлась в желто-красный бок плода.
Любопытная христианка с раскрытым ртом созерцала, как насыщается «языческая демоница».
И вот что удивительно. За все это время Орланда ни разу не сотворила отгоняющую бесов молитву и даже не перекрестилась. Не потому ли, что амулет со странными письменами, висевший у нее на шее, был спокоен, не вещуя ничего опасного? Или оттого, что девушке была симпатична эта смешливая зеленоволосая красавица? А может, перевидав за последний месяц столько странного, начиная с Тартесса (если, конечно, не считать кратковременного столкновения с лешим еще в Сераписе), она уже просто перестала удивляться всему необычному!
Кто знает? Разве что один Господь Вседержитель.