Свет окутывает горизонт и
Новое утро приносит песня птиц.
На эти горы я смотрела бы часами,
На рождение из тьмы,
В восторге и смятении,
Но я поднимусь величаво с солнцем
И поклонюсь великой Земле.
Она отряхнула штаны и ушла внутрь, опустила тарелки в раковину, полную мыльной воды. Она составила список дел. Лорелей сняла шторы во всем домике, постирала их и повесила сохнуть на крыльце. Тайлер забрался на шкаф и вытащил клочки листьев в слизи из желобов. Он починил ставни, а потом они с Лорелей убрали мох, что пророс на северной стороне домика.
Все было убрано, и место казалось хорошим. Маленькое, уютное, пригодное для жизни вдвоем какое-то время, по крайней мере, до зимы. Лорелей еще не жила вот так, у нее была только комната в общежитии. И хоть этот домик не был ее, ей хватало такого дома.
«Можно покрасить его весной. Голубым», — подумала она и стала придумывать, как устроит сад. Она была готова пока что играть в дом, но они не могли оставаться тут навеки. У нее еще хватало денег из страховки на чековой книжке, но их не хватит на все время. Тайлер говорил, что им могли выплатить за катастрофу хозяева корабля, но это случится не скоро. Им придется искать работу и место для жизни. Но пока ей всего хватало.
Дела заняли больше времени, чем они думали, так что отправиться в горы они смогли только под вечер. Погода все еще была хорошей, и Тайлер решил, что света хватает для подъема невысоко. Он собрал в рюкзак нужные вещи — бутылку воды, батончики из мюсли, раздвижную удочку и коробку приманки, рулон туалетной бумаги, две книги Лорелей, одеяло и карту. Они бросили все в джип и проехали несколько миль вдоль неровной горы, пока не свернули на тропу. Дикие кусты с белыми цветами обрамляли дорогу, величавые клены и густые кроны ясеней закрывали их от солнца.
Тайлер остановил машину на краю леса. Путь впереди был отмечен табличкой «Горная тропа Бэлсам». Лорелей выбралась из машины, ощутила аромат елей, пока из леса доносилось воркование голубей.
— Готова? — спросил Тайлер.
— Наверное… но не иди слишком быстро, ладно?
— Эй, девчонка из Колорадо должна справляться с такими холмами.
— То, что я из Колорадо, не значит, что я люблю карабкаться по склонам.
Тайлер рассмеялся и закинул рюкзак на спину. Он пошел в лес, и Лорелей — за ним. Тропа сначала была простой, ровной, хоть и вела по холмам, лугам и по бревнам, поваленным на ручьи. Они шли, наклон увеличивался, тропа становилась все тяжелее. Тайлер помогал Лорелей перебираться через камни, грудами перекрывающие тропу.
— Мы не можем… остановиться и присесть на минутку? — Лорелей задыхалась.
— Еще немного, — ответил Тайлер. — Мы почти там.
— Почти где?
— Увидишь, — Тайлер пошел вперед, оставив Лорелей брести за ним. Тропа стала ровнее, огибала низкий холм. Яркое солнце озаряло их путь, слепило Лорелей, она отошла в тень и увидела впереди старый дом с высокой трубой. Кирпичный дом был двухэтажным, обсыпался местами, крыша была в дырах, одна из стен почти обрушилась. Тайлер побежал вперед, перепрыгнул ручеек и направился к дому.
— Иди сюда, — позвал он.
— Погоди, я скоро! — промокнув от пота, Лорелей подошла к ручью и опустилась рядом с ним. Она брызнула холодной водой себе на лицо. Она поднялась на ноги и перепрыгнула ручей, добралась до Тайлера у старого строения. — Что это за место?
— Дом старика Гамлина. Он был тут вечность, но в нем давно никто не живет. Старик Гамлин умер, когда я был ребенком.
— Ты помнишь того, кто жил тут?
— Такого человека сложно забыть, — Тайлер пошел сквозь кусты к дому. — Гамлины были горными ребятами, трудягами. Водостока тут уже нет, а это осталось от сортира, — он указал на пристройку, что перекосилась. — Они охотились и собирали все, что им было нужно, держались обособленно. Пока я рос, из Гамлинов оставался только Тобиас. У него была самая растрепанная в мире борода, и с его акцентом его было сложно понять. У него был старый диалект Аппалачи.
— Откуда ты его знаешь?
— Все в городе знали старика, и когда он уже не мог заботиться о себе, жители города помогали ему немного, хоть многие побаивались его. Он делал вид, что не замечает. Мой папа помогал ему красить дом, и, если мы ловили рыбу в озере, всегда оставляли парочку у него на пороге. Старик умер зимой, замерз до смерти в доме. Наверное, у него кончился хворост, а в таком месте точно не было электричества.
— Это печально, — Лорелей подняла осколок синей посуды, что застрял меж двух камней на земле возле дома, и спрятала в карман. — Почему они не снесли его?