Иногда сидишь себе спокойненько, вот как сейчас. И настроение у тебя прекрасное, и улыбка легкая на лице. И перспективы на вечер тебя радуют.
И вдруг.
Сначала медленно исчезает с лица улыбка. Как будто в пантомиме за закрытой ладошкой – вот она была и нету. Потом пропадает блеск в глазах. И, наконец, опускаются плечи, лицо становится пустым и безжизненным.
Снова мерещится закрытое наглухо окно в загородном коттедже, том самом, расположенном почти в черте города Пскова. Том самом, где прошли - за редким исключением - целых три года.
И каких года!
Чего больше было в тот последний вечер, проведенный в ненавистном доме: волнующего ожидания перемен, или уверенности в том, что скоро она будет отомщена? Сложно обозначить чувства, по своей многогранности заставляющие её впадать из одной крайности в другую. От безучастной меланхолии до лихорадочных действий. Когда всё равно, что делать: мыть посуду или в очередной раз убеждаться в том, что документы для побега надежно спрятаны, и с ними ничего не случится.
Документы - сильно сказано. Гражданский паспорт, так будет вернее. Тщательно спрятанный на полу, в углу. Там, где бетонное основание дало неглубокую и узкую трещину. Понадобилось совсем немного усилий, и углубление получилось достаточным для того, чтобы вместить в себя тонкую красную книжицу.
Девушка лукавила по поводу незначительности затраченных усилий. Но какое значение имеют часы и дни, когда другого выхода нет? Зато теперь остается закрыть тайник сверху ламинатом, придвинуть плинтус, и, поди, догадайся!
- Всё-таки мне кажется, что твой паспорт не пропал, - Игорь в тот последний вечер был особо подозрительным. Впрочем, как всегда. – Ты просто его украла, хитрая воровка. Украла и спрятала. Только зачем?
Игорь склонил голову и долго смотрел на нее.
- Зачем он тебе нужен, Сима? – и так искренне поинтересовался, что не знай она его четыре года, непременно рассказала бы все. – Я имею право сегодня тебя наказать. Ты плохо себя вела вчера. Разве не так?
Она молчала, старательно избегая его взгляда. Кто знает, что способен почувствовать этот мужчина? С его-то гипертрофированной подозрительностью. Серафима смотрела в отворот его рубашки, туда, где под самой шеей поблескивал золотой медальон с изображением Георгия Победоносца.
А в голове птицей билась мысль о том, а так ли уж надежно спрятан паспорт, как ей казалось. Что помешает Игорю вычислить тайник? Если такая идея пришла в голову ей, кто поручится за то, что он не способен догадаться?
- Ты сегодня постоянно молчишь, - Игорь вздернул ее голову за подбородок и заставил поднять глаза.
Слава богу, годы не прошли даром. Болезненная подозрительность мужа, научила девушку скрывать свои чувства. Независимо от обстоятельств. Независимо от того, был ли это просто вечерний разговор, очередная пощечина или отношения, которые назвать сексуальными язык не поворачивался.
Серафима с честью выдержала пристальный взгляд.
- Скажи что-нибудь, Сима, не будь такой занудой. Не надо было строить глазки тому мужику за соседним столиком. Ты сама виновата, а пытаешься обвинить меня?
Она продолжала молчать, изнывая от желания вцепиться зубами в руку, удерживающую ее за подбородок. Как будто уловив ее мысли, Игорь убрал руку, и ее голова упрямо качнулась вниз.
- Что ты молчишь? – С каждой фразой его голос становился злее. - Не делай из меня изверга! Это всё для твоей пользы! Посмотри на себя: кем ты была три года назад? Семнадцатилетняя пацанка, ни кожи, ни рожи. Одевалась кое-как, разговаривать толком не умела! Это я сделал из тебя человека! Я! И чем ты отвечаешь мне? Черной неблагодарностью. Дом! Посмотри какой дом я для тебя отгрохал!..
Точно, отгрохал. Даже не поднимая глаз, Серафима видела огромные окна с решетками, крепкие замки на дверях. И невозможность выходить из каменного коттеджа тогда, когда хочется.
- Двести тридцать метров в квадрате! Новая мебель, сауна, электроника… Что тебе еще надо? Я спрашиваю? – Он встряхнул ее за плечи. – Я спрашиваю, что тебе еще нужно? Что?!