- Я должен учиться?
- Ты никому ничего не должен. А мне в особенности. Я говорю, в том случае, если нам предстоит жить вместе. Тебе не хватает мужской сдержанности. А мне наоборот.
- Женской истеричности?
- Нет. Женской легкомысленности. Но в семейной жизни кому-то нужно решать проблемы. Пока я одна – мне просто отвечать за себя. Но решать вопросы, связанные с тобой. Извини.
- Когда ты решала вопросы, связанные со мной?
- Я не хочу разговаривать на эту тему, Рома.
- Ты говоришь обидные вещи, Серафима. И к тому же не подкрепляешь их доказательствами.
- Я и не собираюсь скатываться на примитивное «сам такой». Давай не будем копаться в мелочах и закончим разговор. Посидим, поужинаем, и пойдем в койку…
- Как у тебя все просто получается! – Ромка вскочил на ноги, отошел к стене, и смерил Серафиму осуждающим взглядом. – Наговорила гадостей, оскорбила меня, а потом – в койку? - И руки в брюки, чтобы придать позе максимально недовольный вид. - Кто дал тебе право так со мной разговаривать. Ты не можешь вспомнить ни единого случая, когда я повел себя не по-мужски, а считаешь своим долгом меня оскорблять!
- Хорошо, - долго сдерживаемое раздражение вырвалось на свободу, - ты хочешь примеров? Как говорит Анюта, их есть у меня. Месяц назад я попросила тебя посидеть дома и дождаться сантехника, у меня денежный клиент на работе намечался. Ты сослался на то, что не можешь отпроситься с работы, поскольку тебе придется унижаться перед начальником, а ты этого страшно не любишь…
- Ты теперь будешь мне всю жизнь вспоминать тот случай? – вскричал Ромка, но было уже поздно.
- Помолчи. Ты хотел примеров: теперь слушай. В тот раз я не сказала тебе ни слова. Мне пришлось распрощаться с денежной премией, которую всегда выплачивает Мария Михайловна за коллективный заказ. А ведь это был мой знакомый. Вернее, знакомый моих знакомых. Но это не суть важно. Я осталась без премиальных, но просидела дома. Потому что лишний раз убедилась: мне не на кого положиться!
- Как же ты живешь с человеком, на которого не можешь положиться?
- Отстань. У нас с тобой нормальный, ни к чему не обязывающий союз. Я сделала для себя выводы. На будущее.
- То есть, - он поднял брови, - ты уже все решила, и передумать не способна?
- Если ты о семейной жизни – то да. Я не собираюсь иметь с тобой серьезные отношения, - Серафима поднялась со стула.
Она решительно пошла в комнату, но он не отставал от нее ни на шаг.
- Серафима! – Ромка подскочил к ней и обхватил ее за плечи. Крепко, с намеком на решительные мужские действия. Серафима подавила в себе острый приступ немедленно послать все к черту. – Ты понимаешь, что ставишь крест на наших отношениях?!
- Если ты не уберешь руки, то так и будет.
- Прости, - он опустил руки и для верности отодвинулся.
- Семья, Рома, это всегда немного жертвенности. Тебе придется поступаться своими принципами, а мне своими. Я делать этого не собираюсь. Хочешь – будем жить так. Не хочешь – разойдемся, слова не скажу. Если хочешь знать, мне давно все надоело. Последнее время мне и домой идти не хочется, когда там ты.
Сказала твердо, резко, ничуть не щадя его самолюбие. В тридцать лет трудно заставить себя подстраиваться под окружающую среду. Тем более, если решила идти ва-банк.
Отступать Серафима не собиралась. Дело сделано. Так далеко в своих рассуждениях она не заходила. Оставалось только наблюдать за тем, что произойдет дальше. Насколько сильно развито в Ромке чувство собственного достоинства. Сломается или нет? Соберется и уйдет, или пошумит и через час попросит прощения за то, что устроил скандал?
И неизвестно, что лучше. В первом случае, им несомненно придется расстаться. На сей раз Серафима не потерпит никаких примирений. Взялся за гуж, не говори…
Во втором случае просто мрак. Получалось, что никогда, ни при каких обстоятельствах, Ромку отсюда палкой не выгонишь. Изо дня в день отношения замкнутся в проклятом круге от скандала к примирению!
Конечно, выходом из неустойчивого положения было добавить к своему высказыванию соответствующее оскорбление, но, видит бог, не поворачивался язык. Жаль было Ромку, и себя.