А чуть позже, под «плохое поведение» стало подходить вообще все.
Со временем, как-то само собой повелось, что Серафима безвылазно сидела в доме. За закрытыми дверями. Подруги куда-то подевались, одноклассников так вообще – будто никогда и не было. С мамой она общалась по телефону, и то редко.
С утра Серафима вставала, готовила Игорю завтрак, потом провожала его на работу и до вечера оставалась одна.
Даже при таком странном раскладе, Игорь умудрялся находить просчеты в ее поведении. Тряпка кухонная не там лежит – просчет. Пыль забыла протереть – просчет. Дальше – снежный ком: куда положила носки, где записная книжка. Во всем оказывался виноват только один человек – Серафима. Поэтому расплачиваться приходилось по полной программе.
Должно быть, Игоря поначалу расслабляло существование в доме полностью беззащитного человека. Позже виноватая улыбка стала действовать на него как красная тряпка на разъяренного быка. Игорь мог напасть, как хищный зверь, из-за угла, когда меньше всего ожидаешь. Вот стоит, улыбается, и все его, вроде бы устраивает. И вдруг одновременно и слова, и действия.
- Я уродуюсь как проклятый, а ты чашку помыть не можешь? - это слова.
И пощечина. Это действия.
Серафима не безропотно сносила оскорбления. На первых порах в ход пускала и слезы, и упреки, и даже угрозы…
Лучше не уточнять. От экспериментов становилось только хуже, потому что ни один не закончился ее победой. Она импровизировала, чтобы скрасить свое беспросветное существование, а он четко придерживался одной линии поведения.
Такая банальная история, даже вспоминать противно. Особенно если это не касается лично тебя. А когда собственная жизнь превращается в сплошную череду бесконтрольных событий, над которыми ты не властна, тогда что?
И прожила бы она, скорее всего, всю жизнь от градации «очень плохо» до «просто плохо». Если бы не тот случай.
О том, что она беременна, ей сказал Игорь. В девятнадцать лет, Серафима просто не связала одно с другим. Задержка на полмесяца – чего не бывает, просто простыла, наверное. Естественно, вдруг стало тошнить по утрам, возникали непонятные желания, страшно даже озвучить, только шепотом «а не послать ли все к черту, не убьет же он меня, в конце концов?». Кроме того, подняла голову давно уснувшая строптивость.
- Ты беременна, - тихо произнес Игорь, наблюдая за тем, с каким удовольствием она поглощает маринованные огурцы. Один за другим. Не из банки, естественно: Игорь терпеть не мог, когда не пользуются тарелкой.
Игорь не хотел детей. Он так и сказал:
- Я не хочу детей. Но если хочешь – рожай. Я воспитаю.
Уступка, от которой заныли плечи, и закружилась голова. Сидя с набитым ртом и полными слез глазами Серафима молчала. С трудом сложились две части одной мозаики: «ты беременна» и «рожай». Потом она посмотрела на него и кивнула головой.
Оценивая те события, можно с уверенностью утверждать, что именно тогда Серафима в полной мере осознала непростую сущность понятия «смысл существования». За три месяца она продумала до мелочей, где будет стоять кроватка, какую она купит ванночку, какие песни будет петь, какие сказки рассказывать. Даже Игорь стал другим. Или просто перестало иметь значение то, от чего раньше невозможно было отмахнуться.
В тот вечер они были в гостях. В тот редкий вечер. День рождения мамы. Уж больно слезно мама просила их приехать, поэтому Игорь милостиво согласился.
Каким чертом в мамин подъезд занесло одноклассника, Серафима не знала. Но это был тот парень, с которым она тесно общалась в выпускном классе, всего два года назад. Молодой человек всегда отличался строптивым характером, поэтому, не обращая внимания на то, что рядом находился Игорь, полез с распростертыми объятиями. Серафима успела уклониться, но Игорь был настороже. Он ударил парня. Кулаком в лицо. Резко, с замахом от плеча.
Так же, как спустя пару часов, уже в собственном загородном доме ударит и ее. Резко, не сдерживаясь.
Что было между ударом и тем, когда Серафима очнулась на полу в ванной комнате, она не помнила. Но первое, о чем она подумала, открыв глаза: лучше бы ей не приходить в сознание вовсе.
Острая боль согнула ее пополам, едва девушка попыталась подняться с пола. Ничего не видя и не слыша, на четвереньках, с трудом, она выползла из ванной. Оставляя за собой пятна крови.