- Привет.
- Припозднилась, - Андрей вальяжной походкой спустился на две ступеньки и встал рядом с ней.
- Андрей, если не ошибаюсь?
- Не ошибаешься, Жанна, - Андрей закинул ей руки на плечи, и, невзирая на легкий протест, прижал ее к себе. - Я соскучился.
- Не ожидала тебя увидеть, - она попробовала отстраниться, но у нее ничего не получилось.
- Не будем об этом. Я соскучился.
Предваряя дальнейшие расспросы, Андрей развернулся, и настойчиво увлек ее за собой. В таком трогательном единении они одолели последний лестничный пролет. Заноза нашла в себе силы остановиться лишь перед дверью.
- Андрей, - сурово начала она, - я думала, мы в тот раз все решили. Надеюсь, мне не придется объяснять тебе простые вещи…
Он довольно резко прижал ее к себе, словно пытался закрыть ей рот.
- Не будем об этом. Если тебе нужны извинения, я приношу их. Теперь все?
- Теперь все. Спасибо, что проводил меня до двери…
- Молчи, - он встряхнул ее за плечи. При свете единственной лампочки, висевшей под потолком, Андрей пытался заглянуть ей в глаза. Ему не повезло, она опустила голову вниз. – Я же извинился. Сегодня все будет не так.
- Ты уверен, что будет это – сегодня?
- Уверен.
- Просто из чисто женского противоречия, я предпочитаю ответить «нет».
Андрей глубоко вздохнул, не выпуская ее из тесных объятий.
Заноза несколько раз дернулась, пытаясь освободиться. От Андрея пахло морозной свежестью, и совсем немного парфюмом. Она чувствовала силу и уверенность, исходящие от него. Воспоминание о давно забытой защищенности накрыло ее с головой. Она прислушалась к себе и почти физически ощутила, как «женское противоречие», о котором она только что заявила, отходит на второй план. Та сила, с которой он прижимал ее к себе, диктовала свои условия - условия безоговорочного подчинения.
- К черту женское противоречие. Жанна, мы теряем время на бесплодный разговор.
- Ты так считаешь? А я вот думаю, с какой стати, я должна впускать к себе в дом совершенно незнакомого человека? Ты ведь не тот, за кого выдавал себя в прошлый раз?
Очень тонкая улыбка приподняла углы его рта, но он не разжал объятий.
- Догадалась.
- Естественно. Потому что связалась с тем, чьим именем ты воспользовался, и обругала ни в чем не повинного человека.
- Ерунда. Я ничем не пользовался. Ты сама предложила мне легенду нашего знакомства. Между прочим, многомесячного. Грех было не воспользоваться, когда такая девушка пропадает…
Нет, не топорный комплимент заставил ее тело забыть о напряжении, которое только что владело им. Она вдруг поймала себя на мысли, что для нее не имеет значения, что он говорил, и как он говорил. Слова как таковые ничего для нее не значили. Наверное, она простила бы его, даже если бы он внезапно вышел из-за угла и без всяких объяснений обнял бы так, как сейчас.
- Нахал. А удрал утром почему? – не слова, а один долгий глубокий вздох.
- Испугался. Что утром опять начнешь приставать со своими странными вопросами.
- Ты и испугался? С трудом верится.
- Во всяком случае, хотел избежать утреннего скандала.
Заноза согрелась в его объятьях. Обволакивающее тепло заставило ее закрыть глаза.
- И все две недели… Или больше? Пытался избежать скандала. Получилось?
- Почти, - он еще сильнее прижал ее к себе. – Жанна, хватит валять дурака. Пойдем к тебе.
- Не пойдем. Вернее, ты пойдешь к себе домой, а я…
- Иди ко мне, строптивая девушка, - шепотом сказал он, - иди ко мне…
Она сдалась во время поцелуя. Доставая из кармана куртки ключ, она думала только об одном: быстрее бы открылась дверь!
Глава 2
Горло болело настолько сильно, что еда, несмотря на голод, доставляла больше неудовольствия, чем удовлетворения.
Серафима с тоской посмотрела на аппетитные кусочки мясного гуляша, лежащего на тарелке. Нет, второе она не осилит. С нее хватило стакана куриного бульона. И за это надо сказать спасибо Анюте. Пришла ведь вчера, тридцатого декабря, проведать больную подругу. В течение получаса вымаливала прощение за то, что не сможет встретить Новый год в ее присутствии. Пришлось простить. После того, как Анюта приготовила тот самый куриный бульон и гуляш.