Бросив прощальный взгляд на машину, не раз выручавшую в трудных ситуациях, Заноза тяжело вздохнула и направилась к одинокому дому, стоявшему на окраине.
Хозяйке она скажет, что ее довез любовник. Довез и уехал, убедившись, что все в порядке. Серафима девушка доверчивая, приютит, никуда не денется. Хуже всего, что опять придется провести ночь под одной крышей с влюбленной парочкой. Но это-то Заноза как-нибудь переживет. Сейчас. А вот еще полгода назад, наверняка получила бы нервный стресс от одной мысли о таком событии. Да, времена меняются. К лучшему ли?
Солнечный день клонился к вечеру. Откуда-то набежали тучи, подул пронизывающий ветер. Все, весна кончилась. Снова наступала зима. Заноза запахнула куртку, плотнее прижав ее к телу.
Опять придется весь вечер любоваться на семейную идиллию, краем глаза отмечая, как Максим лишний раз старается остаться с Серафимой наедине. А что еще делать? Ночевать в закрытой машине, вздрагивая от каждого шороха? Такого не пожелаешь и злейшему врагу. А уж у нее, любимой, нервы не железные.
Никто не спорит, взамен предлагается то еще испытание, но выбирать не приходилось. К тому же боль, копившаяся все эти годы, в последнее время начала стихать, уступая место более равнодушному сожалению. Просто сожалению о том, что не она оказалась на месте Серафимы. Нет, упаси боже, не сейчас. Тогда. Давно. Что не дано ей было пережить глубокое взаимное чувство. Сожаление рука об руку шло с чувством жалости к себе. Но и жалость утратила гипертрофированные чувства, толкнувшие Занозу в свое время к желанию покончить жизнь самоубийством. Теперь разнообразная гамма чувств укладывалась в рамки скучного «не повезло». Ведь способен же оказался Максим на сильные чувства.
Только непосредственно к ней это не имело никакого отношения.
И даже мысль, ниспосланная в утешенье, что Максим проявит еще себя с неприглядной стороны, не вызвала должного злорадства. Видимо, сказывалась честно заработанная усталость. Оставалось только удивляться той метаморфозе, которую претерпело страшное чувство, идущее рядом с другими: с местью и завистью. Видит бог, они долго возникали, еще дольше формировались. Но уж сформировавшись, пустили такие глубокие корни, что всецело подчинили себе, побочно определив новые приоритеты, и поставив новые цели.
Ложные ли? Заноза затруднилась бы так просто поставить знак минуса. Когда из ее тридцати шести лет вычеркивались последние два. А уж о том, чтобы начать осуждать свои поступки и речи не шло. Что сделано, того не воротишь. Максим совершил подлый поступок, и давность лет вины не отменяла. Он должен быть наказан, должен.
Но чем дольше она себе это говорила, тем яснее ощущала, как в прямом смысле опускаются руки. Суета сует. Жалкая мышиная возня, и даже смерть Максима не изменит сути: у нее никогда не будет детей и, как следствие, счастья в семейной жизни. Ее удел одинокая старость и ночное бдение за компьютером. Старушка и Интернет. Так весело, что даже…
Грустно. До боли. Но боль, привычной иголкой сидевшая в сердце, не толкала более на подвиги.
Постоянная слежка, спровоцированный развод семьи, мальчик, растущий без отца, привычка жить жизнью другого человека… Что же мы видим в конце? Как выяснилось, у всякого чувства имелся отпущенный лимит. Господствовала усталость. Заноза глубоко и с облегчением вздохнула. Может, так всегда и бывает? Болезнь прошла, и началось выздоровление? Или наоборот: именно с выздоровления и кончилась болезнь? Неважно. Факт оставался фактом.
Однако смотреть на воркующую парочку все равно было неприятно.
Решив сократить пешеходную прогулку до минимума, Заноза вышла к дому со стороны леса, а не стороны дороги. Вряд ли Максим со своей пассией сидят во дворе, ожидая непрошеных гостей. Поэтому не придется долго объяснять, почему Заноза появилась с другой стороны.