Вечером следующего дня фирменным поездом выехал в Киев. Около восьми часов утра уже был в маленьком одноместном номере гостиницы на окраине города, облюбованной "Коршуном" для проживания на время работы в столице. Одного взгляда на лицо своего друга хватило, чтобы понять, как он провел несколько последних дней. Осунувшееся и помятое, покрытое трехдневной рыжеватой щетиной, оно красноречиво показывало, что активная и напряженная работа совмещалась с, не менее активными возлияниями, и бессонными ночами. Типичное состояние опера - ищейки, наконец-то "взявшего след". Прочитав на моем лице первоначальную реакцию, "Коршун" смутился и внутренне приготовился к выговорам и упрекам. Но я и сам находился в подобном состоянии - последние две ночи почти не сомкнул глаз. Когда он смущенно заявил, что в номере нет ничего съестного и завтракать придется в кафе, вспомнил, что предвидя подобную ситуацию, прихватил с собой пакет с домашней едой и бутылку водки. Во время службы, в регулярных затяжных командировках, я называл подобную форму работы "версированием". Очень часто анализ и осмысление результатов работы за день, планирование предстоящих оперативных мероприятий, приходилось проводить уже поздней ночью, совмещая с запоздалым ужином. В этой ситуации и я, и большинство моих непосредственных начальников понимали, что удержать подчиненных на ногах, в работоспособном состоянии, взбодрить отупевшие за тяжелый и напряженный день мозги, может только хорошая доза допинга - водка и калорийная закуска. Отбрасывая все формальности уставных требований и служебной субординации, из личных начальственных запасов накрывался стол. И только после первой волны утоления голода и усталой разбитости, прямо за этим же столом, начиналось неформальное служебное совещание. Очень часто это приносило нужные результаты - во время импровизированного "мозгового штурма" рождались полезные мысли и свежие, оригинальные идеи. Главное, потом нужно было вовремя остановить буйную фантазию и безграничный полет мысли молодых оперов и вовремя отправить их спать. Мой тормозок с провизией и бутылка водки, пришлись, как нельзя, кстати. Приходя в себя и с аппетитом поглощая забытую на вкус домашнюю еду, Сергей, даже с набитым ртом, ухитрялся подробно и обстоятельно излагать результаты последних дней своей плодотворной работы. Я слушал не перебивая, изредка кивал в знак согласия, и тоже с аппетитом пил и закусывал, параллельно изучая добытые им копии документов. За последние трое суток, им было сделано, действительно, очень много. После нескольких уточняющих вопросов, перешли к анализу и обсуждению полученных данных. Взвесив все "за" и " против", пришли к однозначному выводу, что имеем дело с трупом пропавшего Кондратенко Владимира. Почему он значился под чужими паспортными данными - предстояло еще разбираться. Труп был найден более четырех месяцев назад, в глухом, укромном уголке Дарницкого района. Его случайно обнаружил посторонний мужчина во время прогулки с собакой. Время наступления смерти судмедэкспертом было установлено довольно точно - около пяти суток до момента осмотра. То, что тело пролежало незамеченным более четырех суток, объяснялось особенностями этого участка территории. По сути, это был небольшой овраг вдали от жилой зоны. Небольшой участок гравия с трех сторон был окружен зарослями густого кустарника, четвертую его сторону ограничивал крутой и высокий бетонный откос, подпиравший проходившую выше дорогу. Ранее асфальтовая, со временем покрывшаяся рытвинами и колдобинами, она превратилась в грунтовую. Уже лет десять, после возведения над ней новой шоссейной развязки, она использовалась лишь редкими молодыми водителями, жертвующими подвеской собственной автомашины ради уединения с романтично настроенной подружкой в зарослях прибрежной зоны. Огибая подошву новой верхней эстакады левой стороной, старая дорога своей правой обочиной проходила вплотную к ее первой массивной бетонной опоре. Верхняя дорога имела пешеходные тротуары, но в осенне-зимний период из-за ветра и гололедицы, ими мало кто пользовался. Получалось , что с любой точки обеих дорог, для водителей и пассажиров проезжавшего по ним автотранспорта, место нахождения трупа попадало в слепую зону. Путем несложных прикидок, вполне реально было допускать, что тело могло быть сброшено как с верхней, так и с нижней дороги. Еще живым, или уже мертвым. Согласно протокола осмотра места происшествия, тело лежало лицом вниз, с неестественно вывернутой и отведенной в сторону левой рукой. Большая, темная лужа застывшей крови окружала разбитое лицо и грудь, густо пропитав старую, затасканную болоньевую куртку коричневого цвета и синюю рубашку под ней. Никаких сумок, личных вещей и денег не было. Во внутреннем кармане куртки обнаружили потрепанное Свидетельство о рождении на имя Найденко Н.И. По заключению судебно-медицинской экспертизы, причиной смерти являлись сочетанная травма головы с ушибом головного мозга , закрытый перелом свода и основания черепа с разрывом спинного мозга в шейном отделе позвоночника, множественные травмы внутренних органов с кровоизлиянием в брюшную полость. Все перечисленные повреждения могли возникнуть при падении с высоты более пяти метров. Отдельной строкой упоминалось наличие в крови около 3 промилле алкоголя. Дальше "Коршун" детально описал посещение Дарницкого РОВД, в чьем ведении находилась территория обнаружения трупа. Понимая, что разговор в отделе милиции будет совсем другой, намного труднее и дольше, чем в морге, и двумя бутылками водки там не отделаешься, вызвал подмогу. Позвонил своему товарищу, харьковскому оперу, ведущему розыск Кондратенко в рамках официального ОРД. Тот незамедлительно примчался в Киев. Разговор с местными сотрудниками и ознакомление с делом провели вместе. Оказалось, что дела, как такового, в райотделе не было. Так, несколько небрежно прошитых листков бумаги, называемых отказным материалом. Несмотря на то, что на его титульном листе красовались визы начальника РОВД и районного прокурора с соответствующими печатями и регистрационными штампами, назвать эту писанину процессуальным, законным актом, не поворачивался язык. Кроме самого постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, протокола осмотра места происшествия и заключения судмедэкспертизы, в подшивке было еще несколько рапортов местного участкового и 5-6 коротких, однотипных, написанных одним почерком, объяснений. Среди них - объяснение родной сестры погибшего, проживающей в Ирпене. Она сообщала о том, что ее непутевый брат Николай уже несколько лет ведет асоциальный, бродяжный образ жизни, злоупотребляет спиртными напитками. Дома, в семье, не появлялся несколько месяцев. Последний раз она случайно встретила его в районе Киевского железнодорожного вокзала. Грязного, пьяного и побитого, одетого в затасканную болоньевую куртку коричневого цвета. Домой возвращаться не собирался. Долго не разговаривали, так как брат стал требовать у нее деньги и ей было стыдно перед прохожими. В погибшем, она однозначно, опознавала своего брата Найденко Николая. Где и как проводилось опознание - не уточняла. Другое объяснение, от транзитного дальнобойщика из Винницы, вообще попахивало низкопробной "липой". Он пояснял, что проезжая по мосту новой шоссейной развязки, обратил внимание на идущего по тротуару пьяного мужчину в коричневой куртке. Тот сильно шатался, периодически опасно наклонялся и свешивался через перила ограждения, словно пытался что-то рассмотреть на дне оврага, или найти спуск вниз. Самого падения мужчины с моста не видел, но предполагает, что он, запросто, мог свалиться вниз по неосторожности, или из-за суицидальных побуждений. В заключительной части постановления, уже однозначно - утвердительно, указывалась, что Найденко Н.И., находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, по собственной неосторожности, упал с мостового перехода, в результате чего получил травмы