равия с трех сторон был окружен зарослями густого кустарника, четвертую его сторону ограничивал крутой и высокий бетонный откос, подпиравший проходившую выше дорогу. Ранее асфальтовая, со временем покрывшаяся рытвинами и колдобинами, она превратилась в грунтовую. Уже лет десять, после возведения над ней новой шоссейной развязки, она использовалась лишь редкими молодыми водителями, жертвующими подвеской собственной автомашины ради уединения с романтично настроенной подружкой в зарослях прибрежной зоны. Огибая подошву новой верхней эстакады левой стороной, старая дорога своей правой обочиной проходила вплотную к ее первой массивной бетонной опоре. Верхняя дорога имела пешеходные тротуары, но в осенне-зимний период из-за ветра и гололедицы, ими мало кто пользовался. Получалось , что с любой точки обеих дорог, для водителей и пассажиров проезжавшего по ним автотранспорта, место нахождения трупа попадало в слепую зону. Путем несложных прикидок, вполне реально было допускать, что тело могло быть сброшено как с верхней, так и с нижней дороги. Еще живым, или уже мертвым. Согласно протокола осмотра места происшествия, тело лежало лицом вниз, с неестественно вывернутой и отведенной в сторону левой рукой. Большая, темная лужа застывшей крови окружала разбитое лицо и грудь, густо пропитав старую, затасканную болоньевую куртку коричневого цвета и синюю рубашку под ней. Никаких сумок, личных вещей и денег не было. Во внутреннем кармане куртки обнаружили потрепанное Свидетельство о рождении на имя Найденко Н.И. По заключению судебно-медицинской экспертизы, причиной смерти являлись сочетанная травма головы с ушибом головного мозга , закрытый перелом свода и основания черепа с разрывом спинного мозга в шейном отделе позвоночника, множественные травмы внутренних органов с кровоизлиянием в брюшную полость. Все перечисленные повреждения могли возникнуть при падении с высоты более пяти метров. Отдельной строкой упоминалось наличие в крови около 3 промилле алкоголя. Дальше "Коршун" детально описал посещение Дарницкого РОВД, в чьем ведении находилась территория обнаружения трупа. Понимая, что разговор в отделе милиции будет совсем другой, намного труднее и дольше, чем в морге, и двумя бутылками водки там не отделаешься, вызвал подмогу. Позвонил своему товарищу, харьковскому оперу, ведущему розыск Кондратенко в рамках официального ОРД. Тот незамедлительно примчался в Киев. Разговор с местными сотрудниками и ознакомление с делом провели вместе. Оказалось, что дела, как такового, в райотделе не было. Так, несколько небрежно прошитых листков бумаги, называемых отказным материалом. Несмотря на то, что на его титульном листе красовались визы начальника РОВД и районного прокурора с соответствующими печатями и регистрационными штампами, назвать эту писанину процессуальным, законным актом, не поворачивался язык. Кроме самого постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, протокола осмотра места происшествия и заключения судмедэкспертизы, в подшивке было еще несколько рапортов местного участкового и 5-6 коротких, однотипных, написанных одним почерком, объяснений. Среди них - объяснение родной сестры погибшего, проживающей в Ирпене. Она сообщала о том, что ее непутевый брат Николай уже несколько лет ведет асоциальный, бродяжный образ жизни, злоупотребляет спиртными напитками. Дома, в семье, не появлялся несколько месяцев. Последний раз она случайно встретила его в районе Киевского железнодорожного вокзала. Грязного, пьяного и побитого, одетого в затасканную болоньевую куртку коричневого цвета. Домой возвращаться не собирался. Долго не разговаривали, так как брат стал требовать у нее деньги и ей было стыдно перед прохожими. В погибшем, она однозначно, опознавала своего брата Найденко Николая. Где и как проводилось опознание - не уточняла. Другое объяснение, от транзитного дальнобойщика из Винницы, вообще попахивало низкопробной "липой". Он пояснял, что проезжая по мосту новой шоссейной развязки, обратил внимание на идущего по тротуару пьяного мужчину в коричневой куртке. Тот сильно шатался, периодически опасно наклонялся и свешивался через перила ограждения, словно пытался что-то рассмотреть на дне оврага, или найти спуск вниз. Самого падения мужчины с моста не видел, но предполагает, что он, запросто, мог свалиться вниз по неосторожности, или из-за суицидальных побуждений. В заключительной части постановления, уже однозначно - утвердительно, указывалась, что Найденко Н.И., находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, по собственной неосторожности, упал с мостового перехода, в результате чего получил травмы и повреждения, несовместимые с жизнью. В возбуждении уголовного дела по факту его смерти отказано в соответствии с ст.6.п.2 УПК Украины - в связи с отсутствием состава преступления. Не сговариваясь, мы с "Коршуном" оценили качество работы территориальных правоохранителей, по данному делу, на уровне преступной халатности, с явными признаками фальсификации и служебного подлога. На месте районного прокурора, нужно было не утверждать отказной материал, а возбуждать уголовное дело. Даже не одно, а сразу два! И по признакам насильственной смерти, и против участкового инспектора, собиравшего проверочный материал. Мое естественное негодование перебил дальнейший рассказ Сергея. Оказывается, самое главное и неприятное, он приберег на десерт. Появление в РОВД и заявление харьковского опера об ошибке в установлении личности погибшего, произвело там настоящий фурор. Разборки вышли на уровень руководства. Местные не хотели признавать свой прокол и упирались до последнего. Но еще больше, не хотели предавать его огласке и подымать большой шум по такому маленькому и несущественному, как им казалось, пустяку. Когда узнали, что погибший - не БОМЖ, а приличный человек, и по факту его безвестного исчезновения в Харькове и Донбассе имеются два непрекращенных оперативно-розыскных дела, сменили тактику и устроили торг. Их главные аргументы сводились к следующему. Ни в одном из трех официальных материалов, нет ни одного процессуального документа и доказательства, что данный труп - и есть пропавший Владимир Кондратенко. Голые слова и предположения какого-то неизвестного представителя его родственников (имелся в виду "Коршун") - к делу не пришьешь! Зато, есть решение о кремации и захоронении остатков невостребованного родственниками трупа за государственный счет. И завтра - послезавтра, оно будет исполнено. Пожалуйста, собирайте доказательства, оформляйте их в соответствии с процессуальным законодательством, направляйте нам! Посмотрим, разрешат ли родственники Найденко проводить эксгумацию останков, захотят ли родственники Кондратенко делать серию генетических экспертиз за свой счет, и сколько на все это уйдет времени?! Коллективное решение милицейского руководства трех областей больше напоминало не компромисс, а безапелляционный ультиматум. Наша сторона сможет забрать и захоронить труп Владимира, только при гарантированном условии, что признает и оставит без изменений заключение о ненасильственном характере его смерти, не будет требовать отмены отказного материала, возбуждения уголовного дела и проведения полноценного расследования. Окончательное решение и ответ требовался не от нас с "Коршуном", а от матери и брата погибшего Вовки. Окончив свой рассказ, Сергей надолго умолк. Я тоже, еще какое-то время, молча, переваривал услышанное. "Ежу" звони и вызывай его сюда сам!" - по изменившемуся голосу друга, понял, что он в полной мере осознал, что своей плодотворной работой, он не только сдвинул розыск Вовки с мертвой точки, но и всколыхнул целый омут опасной глубинной грязи, спровоцировал мощный гейзер новых проблем, отдалявших нас от достижения основной цели. Набрав номер Кондратенко Сергея, в трех словах объяснил ему причины нашего нахождения в Киеве, ни слова не упомянув о казусе с Найденко, просто, вызвал его в столицу, с необходимыми документами для опознания очередного, подходящего по приметам, трупа. Сославшись на острый дефицит времени, пообещав ответить на обойму его традиционных вопросов при встрече, быстро отключился. Как бывалый, опытный опер, "Коршун" за это короткое время сумел сориентироваться в моем выборе и дальнейший разговор повел уже в более спокойном и деловом тоне. Мы долго и тщательно обсуждали и оценивали нюансы всех возможных вариантов дальнейшего развития событий. Решили, что мне целесообразно будет поговорить с начальником райотдела в неформальной, спокойной обстановке, еще до прибытия в Киев "Ежа", попытаться сложить из двух крайних вариантов озвученного ультиматума, третий - компромиссный, максимально учитывающий и гарантирующий интересы всех сторон. Такой разговор состоялся, но никаких результатов не дал. Ушлый и уверенный в себе руководитель, вел себя прилично и компетентно. Дал понять, что лобовая атака на него, предпринятая на любом уровне - пустая трата сил и средств. Ему сейчас скандалы нужны меньше всего. Но если мы его все-таки спровоцируем, он легко погасит его на уровне министерства и генеральной прокуратуры. Завершая разговор, довольно профессионально и глубоко проанализировав ситуацию, вполне аргументировано подытожил: " На сегодняшний момент в деле нет бесспорных доказательств насильствен