его, в равной степени, как верующим, так и священникам. Мой крест отличался от креста Юрия не только размерами и стоимостью, но и смыслами, которые я вкладывал в его приобретение и ношение. Эти смыслы были еще зачаточными и незрелыми, плохо поддавались словесным формулировкам и обоснованиям. Поэтому, я несколько смутился, когда Юрий начал разговор на эту тему. Поняв это, он сменил его на продолжение рассказа о собственной жизни. Третью свою судимость он квалифицировал , как закономерный результат своего нового и очень короткого жизненного этапа. Этапа озлобления на все и всех, внутреннего протеста против несправедливости и жестокости окружающего мира, стремления подняться выше других не за счет ума и трудолюбия, а исключительно, за счет дерзости и силы. В официальных формулировках уголовного дела его действия квалифицировались разбойным нападением с применением огнестрельного оружия. Двенадцать лет строгого режима! Правда, отбывал он их не полностью. Благодаря помощи и заботе своего тренера, который не отказывался и не бросал его в самые трудные моменты жизни. Благодаря упорству и терпению священника, восемь бесконечно долгих лет регулярно посещавшего его в колонии, приносившего умные и правильные книги, часами беседовавшего с ним о земной и небесной жизни. Благодаря собственной работе над своей душой и своим телом. Колонийское начальство, проведав о незаурядных спортивных данных и бойцовских качествах нового сидельца, сразу взяло его под жесточайший прессинг и контроль. Провокации, конфликты, нарушения режима и соответствующие наказания в первые месяцы шли непрерывной чередой. Юрий неделями не покидал штрафной изолятор. Ему, по неопытности, трудно было разобраться, кто именно его провоцирует, сами зэки, или администрация колонии. Но вскоре последовало предложение, от которого невозможно было отказаться. И все стало на свои места. Ему предложили участвовать в закрытых, нелегальных боях без правил. И хотя предложение было озвучено в оперчасти, ему ясно дали понять, что оно исходит от начальника колонии, а в положительном ответе и конфиденциальности вопроса, очень заинтересованы высокие генеральские чины из управления и департамента исполнения наказаний. Взамен обещали условно-досрочное освобождение по отбытии двух третей срока. Конечно, если к тому времени он будет еще жив и докажет, что может держать язык за зубами. После того, как он дал положительный ответ, ему существенно облегчили режим содержания. Разрешили тренировки, длительные свидания с со своим бывшим тренером и священником. Ни одному из них он не сказал об этой сделке с администрацией ни слова. Объяснил все реалиями колонийской жизни и собственным желанием физического и духовного совершенствования. Зоновская братва, ничего не зная и не пытаясь вникать в суть происходящих с ним перемен, поначалу пыталась загнать его в общее стойло и подчинить своему влиянию. Но он вежливо и твердо отказывался чифирить, играть в карты, участвовать в любых интригах и провокациях. Вступать в прямой конфликт и воздействовать на него силой, тоже было бесполезно и опасно. Убедившись, что Юрий не ведется ни на угрозы, ни на провокации, не стремится к поднятию собственного авторитета в их глазах и безразличен к воровской романтике, вскоре махнули на него рукой и отстали. Лишь изредка, за глаза, называли его непутевым монахом. Общение с тренером и священником дало необходимые результаты. Юрий участвовал в более чем двух десятках боев. Несколько из них были проведены в его собственной колонии. В промзоне, в ночное время. Большинство - на выездах, в других колониях. Такие командировки длились несколько дней и маскировались под этапирование для проведения следственных действий по уголовным делам в других регионах. По возвращении, в зависимости от физического состояния, несколько дней проводил в ШИЗО, или лагерной санчасти с легендой пострадавшего на производстве, или в результате локальных зэковских конфликтов на этапе. Многочисленные рубцы и шрамы, скрывал под очередными татуировками. К концу обещанного срока, дававшего право на УДО, стал бояться подставы со стороны колонийского руководства. За это время, он стал для них курицей, несущей золотые яйца. Ее, в крайних случаях, режут, но не отпускают на волю. Под влиянием добрых слов священника и прочитанных с его помощью книг, дал себе и ему обещание, что в случае благоприятного исхода, полностью изменит свою оставшуюся жизнь. Особое внимание уделял Библии. Большинство ее книг выучил наизусть. Все закончилось благополучно. В обещанное время, после восьми лет заключения, покинул колонию. Был уверен, что в этот раз - навсегда. Выйдя на волю, быстро ощутил дежавю в отношениях с бывшим окружением и крымскими правоохранителями. Ни те, ни другие, не верили, что он изменился и завязал. Обе стороны доставали по-своему. Одни хотели вернуть на прежний путь, другие - перестраховаться и поиспользовать в своих личных и служебных целях. Убедил всех теми же методами, что и в колонии - твердостью и безразличным спокойствием. Сошелся с группой нормальных, легальных бизнесменов и предпринимателей. С невероятными усилиями взяли в долгосрочную аренду кусок малоценной, каменистой земли в отдалении от дорог и населенных пунктов. Заложили фундамент и начали строительство православного храма. На это дело Юрий отдал все, до копейки, деньги, полученные за победы в боях и заработанные на колонийском производстве. Слушая рассказ своего нового знакомого, несколько раз ловил себя на мысли, что в глубине души сомневаюсь в реальности описываемых им событий. Много лет проработав в серьезных оперативных службах, я сотни раз выслушивал подобные откровения. Но тогда их авторы произносили свои исповеди с конкретными, понятными для меня целями. Среди них было много истинно кающихся, пытавшихся встать на путь исправления, искренне поверивших в силу молитвы и реальность божьей помощи. Но были и те, кто осознанно притворялся и имитировал свое обращение к вере ради достижения других, низменных и корыстных целей. Смущал меня и другой момент. За время службы, ни от одного из бывших и реальных осужденных, ни от одного из знакомых сотрудников УИН, я ни разу не слышал о проведении в зонах подобных боев без правил. Это была или фантазия моего собеседника, или, действительно, высокопрофессиональная и надежная конспирация. Если бы не конкретные подтверждения и рекомендации, озвученные ранее моим севастопольским другом, я, скорее всего, склонился бы к первому варианту.