Самый продуктивный и осмысленный кусок разговора, когда БОМЖ похмелился и пришел в себя, но еще не успел опьянеть и вырубиться, проходил в густых зарослях паркового кустарника, рядом с его ночной "лежкой". Анализируя потом эти три долгих часа, складывая сумбурные фразы пространных воспоминаний и путаные ответы на заданные уточняющие вопросы в одно единое целое, Сергей долго не мог однозначно оценить итоговый результат этого разговора. С одной стороны - явное везение и удачное начало. Найденко принял его за кого-то из крупных милицейских начальников и сам обозначил будущую линию поведения. С другой - его пропитые мозги и явно деградировавшая психика, заставляли сомневаться в правдивости и реальности всего им сказанного. Получалось, что не все семь лет его бродяжничества и попрошайничества были такими бессмысленно-бесполезными, убогими и грязными. Первые полгода, он попрошайничал и боролся за "место под солнцем" на привокзальной площади, самостоятельно. Потом, после нескольких серьезных избиений неизвестными лицами и конкурентами, после участившихся приводов в ЛОВД и таких же жестоких воспитательно-карательных избиений сотрудниками милиции, вошел в "систему" и полтора года прожил, как у Христа за пазухой - имел неприкосновенность, ночлег и стабильный доход. За это благополучие ему приходилось платить частью собранных денег, информацией и выполнением некоторых неприятных поручений сотрудников местной милиции. Кто и когда его завербовал, был ли он официально оформлен доверенным лицом, или агентом - он тогда, так и не понял. С ним негласно встречались и общались несколько сотрудников в штатском. В качестве своеобразного пароля, использовалась ссылка на какого-то всемогущего Сергея Ивановича, их общего начальника и секретного "босса". Несколько раз работал "подсадной уткой" в камере ЛОВД и приемника-распределителя для БОМЖей, подписывая отчеты с полученной там информацией, все время разными, быстро забывающимися псевдонимами. Пару раз даже получал в качестве поощрения небольшие суммы денег, водку и сигареты. А однажды, для подкрепления правдоподобности новой легенды, перед внутрикамерной разработкой, прямо в кабинете ЛОВД, его переодели в почти новую, чистую и модную одежду. После выхода из камеры, сотрудник, довольный результатами его работы, разрешил оставить эту одежду себе на постоянное ношение. Обрадованный таким щедрым подарком, Найденко ушел, даже не забрав свою старую болоньевую куртку и вылинявшие, потертые до дыр, джинсы. Еще, почти полгода, проработал "бригадиром" - собирал и передавал неизвестному мужчине, в штатской одежде, ежемесячные "откупные" от других бродяг и попрошаек. Но потом в ЛОВД поменялось руководство, пришли новые сотрудники, установились новые порядки. Его стали прогонять с площади и не давали работать. Снова начались избиения. Несколько раз пытался сменить место "работы"- объездил все ближайшие остановки пригородных электричек, рынки и автостанции, ездил даже в Жуляны, в аэропорт. Везде было одно и то же - хватало своих попрошаек, чужаков не принимали. Паспорт он где-то потерял раньше, вместо него, последние месяцы, таскал с собой свидетельство о рождении. На одном из последующих задержаний, оказалось, что нет и его. Еле выкрутился, отдав патрульному наряду все оставшиеся деньги. Объездил все притоны, где ночевал в последнее время - потерянной метрики нигде не нашел. Полным БОМЖом, без единого документа, удостоверяющего личность, в Киеве делать было нечего. Попутками добрался до Ирпеня, хотел в райотделе по месту прописки, до оформления новых документов, получить какую-нибудь временную справку. На полпути встретил старого приятеля. Услышанные от него новости ошарашили и не на шутку испугали. Оказывается, его уже второй раз за последние полгода, разыскивают киевские и местные менты. Раньше, в начале зимы, в Киеве нашли труп с его документами. Его сеструха Галка, по одежде и фотографиям, посчитала, что погибший - ее родной брат. Забухала, все ждала, когда труп в гробу привезут сюда, сама забирать не поехала. Потом, кто-то ей сказал , что труп уже сожгли в крематории, а останки захоронили на специальном кладбище для самоубийц. Через несколько месяцев, оказалось, что все ошиблись. Найденко Николай жив-здоров, а вместо него сожгли труп совсем другого бродяги. Снова из Киева сюда начали ездить менты в форме и по гражданке. Все ищут его, думая, что он как-то замешан в этой истории. После таких новостей ошарашенный Найденко, не заходя в родной дом, окольными тропами пробрался на окраину городка. Оттуда, снова попутками, уехал в соседнюю область, на поля к корейцам. С небольшими перерывами, отработал у них три сезона подряд. Потом, сбежав из корейского рабства, снова начал наведываться в столицу. Приехав на любимый киевский вокзал, узнал , что уже с полгода, всех прежних бродяг и попрошаек, с него вытеснили цыгане. Общего языка с ними, тоже не нашел. Тайком, на несколько послеобеденных часов, пристраивался где-нибудь на окраине привокзальной площади, или на перроне пригородных электричек. Собранных копеек хватало только на пропой вскладчину с такими же маргинальными люмпенами. Никого из бывших своих кураторов, сотрудников ЛОВД, встретить не удавалось. Но он, как верный пес, оставленный нерадивым хозяином, снова и снова, регулярно возвращался на место расставания. Верил, что вернутся старые времена, он снова будет востребован на прежней службе, снова будет прикаян и сыт. Понятно, какая радость обуяла его при встрече с самим Сергеем Ивановичем. Допивая вторую бутылку шмурдяка, уже не скрывая пьяных слез, Найденко жалобным голосом долго упрашивал "Коршуна" вернуть его на прежнее место, обещал служить верой и правдой до гробовой доски. Сергей, понимая, что он вот-вот вырубится, показал ему фото Вовки Кондратенко, и напрямую спросил, не видал ли он этого человека хоть раз в своей жизни на вокзале, или на каком-нибудь притоне. После долгого и внимательного рассматривания, виноватым тоном, но без колебаний и сомнений, БОМЖ дал уверенный отрицательный ответ. После этого, Сергей успел еще с его слов записать в блокнот адреса и схемы прохода к основным привокзальным притонам, где ему приходилось выпивать, или ночевать. Оказалось, что большинство из них, "Коршун" ранее установил личным сыском и отработал по собственной инициативе. Задать дополнительные вопросы по общей криминальной обстановке на вокзале и некоторым нюансам его "стукаческой" деятельности, уже не успел. Сидевший на корточках БОМЖ, медленно повалился на бок, с минуту поворочался в мягкой пушистой траве, и громко захрапел, пуская вязкую слюну из приоткрытого щербатого рта.