Новой информацией, полученной обоими в Киеве, обменивались по телефону, встретиться живьем и поговорить в спокойной, деловой обстановке, не было возможности. Снова пришли к пониманию, что устранив пару белых пятен в обстоятельствах гибели Кондратенко Владимира, опять-таки, далеко вперед не продвинулись. Версия о его убийстве подтверждалась все конкретнее и безжалостнее. А все необходимое для его раскрытия - мотив, место совершения, причастные лица, улики - так и оставалось в непроглядной тьме. Перебрали все возможные - реальные и самые маловероятные варианты развития тех событий четырехлетней давности. Сошлись на том, что Вовку, под каким-то серьезным предлогом, в поезде или на вокзале, уговорили поехать в какое-то укромное, но благопристойное место. По дороге он снял в банкомате все наличные деньги. Там опоили водкой с клофелином, в бессознательном состоянии ограбили и перевезли на притон. Скорее всего, поручили подельникам избавиться от трупа. Кто-то из них, по глупости и жадности, заменил его новую кожаную куртку на старую болоньевую куртку Найденко, случайно оказавшуюся на этом же притоне . В спешке не проверили содержимое всех карманов и не обнаружили в них его метрику. Потом, погрузили еще живого Вовку в машину, отвезли подальше от притона, и сбросили с какого-то из двух мостов. Возможно, в какой-то момент, он пришел в себя и стал сопротивляться. В завязавшейся борьбе, ему случайно, или умышленно, свернули шею. В этом случае, с моста сбрасывали уже безжизненный, но еще теплый труп. В этой картине еще оставались некоторые неясные моменты, но в общем, она казалась нам вполне вероятной. Если в анализе и осмыслении установленных фактов, мы с "Коршуном" еще как-то, после долгих и жарких дискуссий, находили общий язык и приходили к единому мнению, то в вопросах определения стратегии и тактики дальнейшей работы, все чаще и чаще, возникали существенные разногласия. Он настаивал на том, что нужно "плясать" от вокзала и отрабатывать клофелинщиков. Уже несколько раз слышал, что раньше, в поездах дальнего следования, работали симпатичные девушки легкого поведения, с помощью водки и клофелина, обиравшие богатых попутчиков. Похожие группы действовали и на некоторых крупных вокзалах. Пока такой информации по киевскому вокзалу ему не попадалось. Но он объяснял это тем, что, просто, еще не копал в эту сторону. Он постоянно наращивает там свои оперативные возможности, уже подобрал нескольких доверенных лиц из числа постоянного обслуживающего персонала. Планирует запустить по этому следу и Найденко. Правда, в несколько последних приездов, так и не смог найти его ни на привокзальной площади, ни в ее окрестностях. Мне же, в который раз, настойчиво предлагал активизировать работу со своими бывшими киевскими коллегами, тормошить всех, вплоть до министерского уровня. Добиваться деятельного участия и конкретной помощи с их стороны. Я, в который раз, терпеливо объяснял ему, что делаю все возможное в этом направлении. Но им теперь не до нас. После смены верховной власти в результате "Оранжевой революции", старых чиновников пачками меняют на новых. Уцелевшие милицейские начальники зубами и когтями цепляются за свои теплые места, без особой необходимости, боятся лишний раз пошевелить мизинцем. Да и обходится их помощь очень недешево. "Коршун" соглашался и замолкал. Но у меня все чаще оставался осадок, что он недоволен моей пассивностью в этом вопросе, и соглашается со мной только из-за дружбы и личного уважения. Кода же я предлагал ему, еще раз вернуться к отработке вокзального ЛОВД, перепроверить информацию об использовании Найденко в проведении внутрикамерных разработок и, особенно, эпизод с его переодеванием, в активную защиту переходил уже "Коршун". Он парировал мое предложение доводами о том, что от старого состава сотрудников, работавших пять лет назад, уже никого не осталось. А сохранившиеся на тот момент журналы доставленных, он проверял вместе со своим корешем - харьковским опером, дважды. Первый раз, сразу же после заведения ОРД по факту исчезновения Вовки и отработки вероятного маршрута его движения из Львова. Второй раз - после обнаружения трупа Найденко-Кондратенко в морге. Ни одной записи по обеим фамилиям, тогда не нашли. Снова соваться в ЛОВД он не видел смысла. Я тоже с ним соглашался, но интуитивно чувствовал, что по отработке вокзала и его линейного отдела милиции, Сергей мне что-то не договаривает. В одном вопросе о том, что в новую информацию по делу, посвящать нашего друга "ЕЖА", по-прежнему - нецелесообразно, наше согласие продолжало сохраняться полностью.