Как перспективного и результативного милиционера, его рекомендовали на льготное поступление на заочный факультет Киевской Высшей школы милиции, а чуть позже, присвоив звание младшего лейтенанта, перевели в уголовный розыск. Оперативная деятельность, особенно работа с агентурой и секретной информацией, окрыляла и поднимала в собственных глазах до небес. Он и раньше замечал в себе склонность к скрытому манипулированию людьми, получал от этого сложного и опасного процесса не только нужный результат, но и огромное, неописуемое наслаждение. Тогда это было хобби, не приносившее ни ощутимой выгоды, ни реального превосходства и власти над ними. Теперь это становилось его повседневной работой и главным инструментом достижения поставленной цели. А цель была поистине грандиозной - быстро и баснословно разбогатеть! Ее, как главный жизненный приоритет, сам того не замечая и не желая, навязал ему тесть. Он, не жалея и не щадя психику собственной дочери, в семейном кругу называл собственного зятя не иначе, как тюфяком и голодранцем, ни к чему не способным, в этой жизни, альфонсом. Не скрывая высокомерного презрения и издевки, ежемесячно выдавая дочери небольшую сумму на семейные и личные расходы, упрекал ее одним и тем же риторическим вопросом: "Как она умудрилась найти себе такого тюфяка и простофилю, который не может ни заработать, ни украсть, даже там, где сторожит?!" Однажды случайно услышав эти слова, Полевич чуть было не сорвался от обиды и злобы. Но виду не подал, по-прежнему улыбался и вел себя с ненавистным тестем сдержано и учтиво. Улыбался, потому что твердо знал, что пройдет совсем немного времени, и он добьется своего, а надменный тесть будет мучиться и сожалеть о собственных словах до конца жизни. Беременность разрешилась раньше срока, ребенок родился мертвым.
С подачи старших коллег, еще будучи патрульно-постовым милиционером, Полевич иногда пользовался привилегиями человека в погонах - мог без протокола у уличной торговки реквизировать несколько пачек сигарет, перекусить в директорском кабинете забегаловки, после наведения порядка в общем зале, использовать частных таксистов для не совсем служебных поездок после пересменки. Естественно, без оплаты. Как и все, он не считал это ни аморальным, ни противозаконным. Воспринимал это все, как должное. Все эти люди сами, изначально и всегда, были должны и обязаны ему за то, что он их охраняет, защищает и оберегает от хулиганов и дебоширов, закрывая глаза на их собственные мелкие нарушения закона. В тот момент он еще был в согласии с собственной совестью. С повышением в должности и звании, с получением допуска к агентурно-оперативной деятельности, с расширением и увеличением возможностей, стали расти и потребности. Теперь, бесплатные угощения и услуги, уже не проходили. Только платил не он, а - ему! Торговцы и таксисты, проститутки и наркоманы, админнадзорные и родители подучетных несовершеннолетних - платили все, покорно и регулярно. Большинство из них, отдавая деньги, толком не знали, кому они предназначены. Полевич долгим и упорным трудом выстроил на территории обслуживания хитрую, сложную, но надежную и вполне безопасную для него, схему платежей и поборов. В качестве низовых звеньев, в ее цепочках использовалось несколько надежных и проверенных агентов и доверенных лиц. Вышестоящих начальников и нижестоящих сослуживцев, использовал разово, под легальными служебными предлогами. В единичных случаях - "в темную", без их ведома и согласия. Отмечая в собственном мозгу новые суждения и помыслы, он поначалу боялся и остерегался их, искал им какое-то обоснование и оправдание. Уже чувствовал, что в душе появилось и стремительно растет какое-то новообразование. Гордыня и самолюбие заглушали страх, что оно может оказаться злокачественной, раковой опухолью, способной отравить и уничтожить не только все доброе и светлое в его душе, но и его самого. После истории с полуслучайной женитьбой, изувером тестем и неудачными родами, произошел какой-то резкий тектонический сдвиг, переворот сознания, инверсия всех личностных и душевных качеств. Он не мог, даже сам себе, назвать конкретный момент и повод для этого перерождения. Не мог определить, что было раньше - он кардинально изменился внутри и стал реализовывать новую цель новыми методами, или новый образ жизни, потайная противоправная и аморальная деятельность в конце концов, так круто изменили его. Мало того, он уже не утомлял себя самоанализом. Почувствовав себя выше и умней других, выбросил из души, как ненужный хлам, остатки совести, заменив ее хладнокровным расчетом и непрерывно растущей жадностью.