- А ты докажи свои профессионализм и моральность одним махом! Сделай, как и раньше в самых трудных и неоднозначных ситуациях - совмести несовместимое в одно целое! Получи от Полевича задокументированное чистосердечное признание и предложи явку с повинной. Он конечно же, откажется и нападет на тебя первым. Тогда и убьешь его в состоянии необходимой обороны! И результат - тот же самый, и совесть - чиста! Подобные вопросы-ответы, продолжались по всем плоскостям и граням моего мировоззрения и всех, хороших и плохих, светлых и темных, сторон моей личности. В конце этого очередного марафона, мне снова начало казаться, что мыслей - уже нет, остаются одни чувства и ощущения. Я начал образно представлять, как первоначальный набор основных вопросов, постепенно обрастая второстепенными, уточняющими подвопросами и условными, половинчатыми ответами, вдруг, перестал двигаться по кругу. На мгновенье замерев, этот круг стал вращаться через ось своего диаметра совсем в других плоскостях и направлениях. Я оказался уже внутри пустой, непроницаемой для света и звука сферы, вращаясь и кувыркаясь внутри нее, как курсант летного училища в шарообразном тренажере, при подготовке к полетам на сверхзвуковых скоростях и в невесомости. Помня мой предыдущий провал в четырехчасовое небытие, даже не испугался надвигающегося повтора. Еще с институтских времен, я знал, что длительное умственное и запредельное эмоциональное напряжение, связанное с жизненно-важной, но неразрешимой проблемой, может закончиться острым психозом, или длительным летаргическим сном. Так живой организм спасает себя от неминуемой смерти вследствие надвигающейся на него непреодолимой опасности. Страха не было - после того, как эта невидимая вращающаяся сфера заблокировала мои мысли, она выключила все мои чувства и ощущения.
Глава Х. ДОЛГОЖДАННЫЙ ЗВОНОК.
Приходить в себя начал только под утро, когда за окном обозначилась первая серость пробивающегося рассвета. Душевная пустота, безмыслие и эмоциональная отрешенность все еще не выпускали из своего плена. Вставать не хотелось. Снова, будто пытаясь вызвать вчерашние видения, бездумно пялился в белый потолок. Напрасно! Ни голос, ни образ, больше не появлялись. Слышал, как проснулась в другой комнате жена. Когда заходила в мою - закрыл глаза и прикинулся спящим. После ее ухода на работу, покинул постель на несколько минут по физиологическим нуждам. Бесцельно побродив по пустой квартире, снова завалился на диван. Пытался вспомнить все свои вчерашние мысли и ощущения, отделить реальность от возможных сновидений. Настойчивые трели дверного звонка вызвали раздражение и страх. Визит незнакомой женщины - курьерши в черной одежде, снова вогнал в какой-то ступор. Пропустив из-за нее входящий звонок с неопределившимся номером, хотя и догадался, от кого пришло принесенное ей письмо, не открывая, положил его на стол, сконцентрировав все внимание на лежащей рядом мобилке. Наверное, со стороны, был похож на чукчу из анекдота, умолявшего телефонный аппарат зазвенеть еще раз. Телефон зазвенел. Но этот вызов, как и несколько предыдущих и последующих, с четко высвечивающимися именами вызывающих абонентов, меня не интересовали, и я на них не отвечал. Долгожданный звонок прозвучал ближе к обеду. Номер определялся, но был мне совершенно незнаком. Тем не менее, не зная почему, я среагировал и ответил.
Голос "Ежа" показался несколько взволнованным по интонации и напряжению, хотя по смыслу первых слов приветствия, ничего сверхъестественного и страшного не предвещал. Зато я, как ни готовился и как ни старался, с первых же слов выдал свое состояние с потрохами: "Ты где пропал?! Что у тебя случилось? Я уже измучился ждать от тебя звонка!" - эти слова и эмоции больше бы подошли какой-нибудь родственнице женского пола, чем другу детства и недавнему руководителю частной оперативно-детективной группы. "Со мной все в порядке. А с Ним - все кончено, его больше нет! Думаю, ты понимаешь, о ком я говорю?!" - то ли мое возбуждение передалось Сергею, то ли упоминание об объекте предстоящего разговора сказалось на его эмоциональном состоянии, но его речь резко изменилась не только по интонации, но и по темпу. Предварительно осведомившись, удобно ли мне разговаривать и располагаю ли я свободным временем, попросил молчать и не перебивать его, пока он не выскажется полностью. Его последующие слова прозвучали с каким-то надрывом, болью, нескрываемой ненавистью и злостью, но одновременно-с таким же ярко выраженным облегчением и радостью: "Этот гад мертв! Но я его не убивал! Почти всю работу для этого сделал покойный "Коршун", мне лишь пришлось поставить последнюю точку!" Далее, постепенно успокаиваясь и овладевая собой "Еж" рассказал все интересующие меня подробности.