— Подсудимый, признаете ли вы себя виновным?
— Я — эмигрант. Подданным русского императора быть перестал. Формальности вашего судопроизводства не имеют для меня никакого значения. Я признавал бы позорным для себя допустить судить мое поведение…
— Вывести подсудимого!..
Жандармы поволокли его из зала, и уже в дверях раздался его возглас:
— Рабом вашего деспота я быть перестал!.. Долой деспотизм!
Офицер втолкнул его в маленькую комнатку и обрушился на него с кулаками.
Через несколько минут его опять привели.
— Подсудимый, вы обвиняетесь в убийстве из личной ненависти.
— Убийство студента Иванова — политический акт.
— Вывести его.
Опять маленькая комнатка, грубые жандармы и дикие, оскорбительные побои.
Царское правительство сдержало слово. Прокурор в двухчасовой речи доказал, что убийство было совершено с целью… ограбления.
Председатель поднял коротко остриженную голову:
— Подсудимый, вы ничего не имеете сказать в свое оправдание?
— Я считаю унизительным для своего имени защищаться от клеветы, очевидной для всех. Правительство может отнять у меня жизнь, но честь останется при мне.
Старый лицемер кротко обернулся к присяжным:
— Прежде чем вы будете решать, виновен ли этот человек, я хотел бы вам напомнить слова из высочайшего манифеста: «Да царствует милость в судах!»
Нечаев негодующе отрезал:
— А меня бил жандармский офицер!
Двадцати минут было достаточно присяжным для вынесения приговора:
«Подсудимого Нечаева, лишив всех прав состояния, сослать в каторжные работы на двадцать лет».
Глава пятая
АЛЕКСЕЕВСКИЙ РАВЕЛИН
Нечаев очутился в страшном Алексеевском равелине. Отсюда еще никто не выходил. Отсюда уже никогда не выйти и ему.
Потянулись жуткие дни мертвого одиночества, могильного безмолвия, убивающего бездействия. Могильная тишина, от которой ушам становилось больно, раздиралась только дикими отчаянными воплями несчастного, томившегося где-то вблизи, уже сошедшего с ума узника. Нечаев в ужасе вскакивал ночью со своей постели, заслышав безумный крик. Он чувствовал, что и его, как новую добычу, подкарауливает та же участь. В бессильном бешенстве сжимал он зубы, а днем ходил понуро взад и вперед и мучительно искал спасения. Повеситься на прутьях железной решетки?.. Нет. Его жизнь еще будет нужна. Как же сохранить свою жизнь и рассудок?
Нечаев нашел выход. Через несколько дней он обратился к смотрителю:
— Будьте добры, испросите для меня разрешения пользоваться книгами и бумагой для литературных занятий.
Потом немного помолчал и добавил:
— Я очень хорошо понимаю свое положение; может быть, я здесь и жизнь кончу, но все-таки не хотелось бы оставаться без всякого дела; согласитесь, рассудок потерять можно!
Просьба Нечаева была доложена царю.
Третье отделение скоро обʼявило, что исполнит ее.
Прошло несколько недель.
У Нечаева появились книги. Он повеселел и даже стал вежливее с тюремщиками.
В это же время был назначен новый смотритель равелина. Казенные деньги, шедшие на содержание заключенных, стали оседать в его кармане.
Нечаев поднес ко рту ложку горячей мутной водицы и выплюнул. Мясо было гнилое. Есть нельзя было.
На утро вошел смотритель.
— Я есть ничего не буду! Уберите чай!
— Что это значит?
— То, что вы меня падалью кормите. С голоду уморить хотите.
— Молчать! Будь благодарен за то, что дают! А не будешь есть — силой заставлю…
Нечаев вспыхнул. В воздухе мелькнули ножки, и стул полетел в смотрителя. Жандарм на лету схватил его, разбив себе руку. Нечаев отвернулся и лег на койку. Началась первая голодовка. Нечаева посетили комендант крепости и тюремный врач. На пятый день начальство убедилось, что ему не сломить упорства своего врага.
— Впредь пища будет вполне доброкачественной.
Прошло больше двух лет. В одно тоскливое утро в Алексеевском равелине происходил торжественный переполох. Ждали нового шефа жандармов генерала Потапова. Смотритель и часовые суетились, стараясь хоть немного приукрасить безнадежную мрачность каменного мешка.
— Идет!
Генерал Потапов вошел в камеру.
— Я к вам приехал по делу.
Нечаев вопросительно поднял голову.
— Я надеюсь, что за три года вы успели убедиться, какая судьба вас ждет: вы никогда больше не увидите свободы.