— Гении не умирают, — говорил он. — И века проходят, а они все чему-то учат. В любой науке можно идти вперед, отталкиваясь от их идей, не только от современных достижений.
В те времена многие физики задумывались впервые: есть ли для них в истории науки практическое — эвристическое — зерно? Способна ли она помочь чем-нибудь человеку, занимающемуся физическими проблемами?
Если способна, то чем? Что в ней искать?
Что-то недораскрытое в учении корифеев, в их личностях?
Или недораскрытое, не доведенное до конца, но важное и для нас в научных идеях прошлого?
Одни считали, что кладезь мудрости, где можно без конца искать, — творчество гениев, выдающихся личностей всех времен. Другие такой кладезь видели не в гениальности отдельных личностей, а в плодотворных идеях, пронизывающих эпохи и всегда дающих перспективу для открытий.
Ярким представителем первых был знаменитый советский механик, математик и кораблестроитель Алексей Николаевич Крылов. По мнению Крылова, если бы не было Эйлера и Ньютона, Лагранжа и Гаусса, то мы, пожалуй, и по сей день не познали бы открытых ими законов природы. Наши сведения о внешнем мире были бы неполными и неопределенными.
А раз так, то учителя прошлого и до сих пор остаются нашими учителями. Мы целиком обязаны им своим умением наблюдать, вычислять, формулировать законы. Труды их важно изучать, потому что главные сведения о природе скрыты именно в их трудах. Работая непосредственно над последними, мы и для себя извлекаем самую непосредственную пользу.
«Заведуя бассейном, — писал Крылов в комментарии к своему знаменитому переводу с латинского капитального труда Ньютона «Математические начала натуральной философии», — естественно было обстоятельно изучить Ньютоново учение о сопротивлении жидкостей, а значит, и его «Начала» вообще. Иначе говоря, если хочешь знать, как должен выглядеть правильно построенный корабль, то, прежде чем испытывать его модель в опытном бассейне, начни с того, что изучи как следует Ньютона. Никто тебе не поможет лучше автора бессмертного произведения».
А. Н. Крылов не изменил своим убеждениям и тогда, когда во время войны, живя в Казани, принимал вместе с Вавиловым участие в выступлениях юбилейного года.
В небольшой книге того времени «Мысли и материалы о преподавании механики» Крылов писал, что нет более простого и в то же время более глубокого подхода к изложению основ теоретической механики, как насыщение этого изложения подлинными Ньютоновыми определениями, аксиомами, следствиями и законами. В них нельзя, по мнению Крылова, изменить «ни единого слова, ни единой буквы».
Что же говорили сторонники «исторического подхода», которых, кстати, было больше?
Они не отрицали заслуг выдающихся ученых, но несколько, так сказать, приземляли их. «Сам Ньютон, — говорили эти люди, — признавался, что много открыл, потому что «стоял на плечах гигантов». Противники крыловской точки зрения считали, что надо искать не самобытности, а тенденции, идеи. Все движутся в фарватере тенденций и во многом обязаны предшественникам. Корифеи просто лучше схватывают тенденцию и, проявляя преемственность, обнаруживают в идеях прошлого зерно какой-то новой перспективной истины.
К какому лагерю историков науки принадлежал Вавилов?
Ни к первому, ни ко второму. Он был противником любой односторонности и полагал, что искать полезные идеи можно (и надо) и у гениев-одиночек, в самобытности ученых, и в перспективных тенденциях и принципах науки.
С не меньшим уважением, чем Крылов, Сергей Иванович относился к классикам. Порой, изменяя обычной сдержанности, и он говорил о них или об их работах в восторженных выражениях. Например, в своей статье «Ньютон и современность», заметив, что термодинамика, электродинамика, теория относительности и теория квантов были построены по методу Ньютона (то есть на основе «верного опыта и точного математического рассуждения»), Вавилов дает перечисленным разделам оценку в следующих выражениях: «Эти теории, так же как и физика Ньютона, созданы навсегда».
Предельно высокая оценка! И все же Вавилов не «обожествляет» английского корифея, как это почти получалось у академика Крылова.
Сергей Иванович видел не только личность, создавшую великие идеи, но и великие идеи, вдохновлявшие личность.
Он верил, что истину следует искать не только при свете чьей-либо гениальности, но и при свете преемственности больших идей, так или иначе озаряющем всю историю науки.
Глава 4. Свет преемственности
В статье для БСЭ о старшем современнике Ньютона — голландском физике Христиане Гюйгенсе Вавилов написал: