Но особенно сильное впечатление произвел на публику другой доклад П. Н. Лебедева — «О световом давлении на газы», — доклад, в котором прославленный ученый рассказал о собственном открытии.
Его слушали затаив дыхание. Потом раздались громкие аплодисменты. Это был заслуженный триумф великого экспериментатора, а вместе с ним и всей русской науки. Ведь никто на Западе не смог осуществить такой неслыханный по трудности опыт.
Яркое впечатление от съезда, в котором молодой Вавилов принимал непосредственное участие, почти совпало с другим, тоже новым для первокурсника впечатлением. Татьянин день — 12 января по старому стилю — был старинным праздником московского студенчества. С огромным интересом наблюдает новообращенный студент за традиционным «чествованием Татьяны». Ничего бы не упустить! Ничего бы не забыть!
Утро начинается с торжественного акта в университете в присутствии городских властей. Затем молодежь вываливается на улицы и, горланя песни, разбредается по пивным и ресторанам. Больше всего народу в роскошном ресторане «Эрмитаж», который, однако, на этот день совершенно переоборудуется. Его сообразительный хозяин француз Оливье раз в год открывает двери своего заведения перед студентами.
К вечеру обстановка накаляется. Кое-где звучат крамольные лозунги и антиправительственные речи. Наряду со старинной студенческой песней на латинском языке «Гаудеамус игитур» и «Быстры, как волны, дни нашей жизни» раздается «Дубинушка». Но полиция делает вид, что ничего не видит и не слышит. Публику студенты не обижают, наоборот, вовлекают ее в свое веселье.
Что же касается политики, то раз в год, в Татьянин день, с рук сходит многое. Есть специальные указания на этот счет начальства.
Глава 2. Посвящение в науку
Но вот позади и праздники. Наступает новый учебный семестр. Сергей перебирает в уме все увиденное и услышанное за последние две недели и думает: что произвело на него самое сильное впечатление? Ответ приходит немедленно: конечно, доклады Лебедева и его помощников.
«Надо познакомиться с лебедевцами поближе», — решает юноша.
Случай осуществить такое знакомство не заставил себя ждать. Вавилов узнает, что у Лебедева есть интересная традиция. Раз в неделю профессор приходил в Малую аудиторию физического института и читал лекции по специальному курсу на тему «Новое в физике». В первое посещение такой лебедевской лекции Вавилов увидел следующую картину.
Входит П. Н. Лебедев с двумя или тремя иностранными физическими журналами в руках.
— Вот, господа, что я получил на этой неделе, — говорит он, показывая на журналы. — В этом номере есть интересная статья о поглощении дециметровых воли. Кто-то из вас занимается этим, ведь вы, Филатов? Неплохо написана, только суховато малость, статья о свойствах газов при больших разрежениях. А вот работа об обследовании диэлектрических постоянных, опубликованная дальше, написана как будто и живо и интересно, а как подумаешь, не все сказал автор. Да-да, не все! Мы к этому еще вернемся. Десятью страницами дальше…
Перечислив темы интересных, по его мнению, статей, опубликованных в журналах, Петр Николаевич начинал уже подробно рассказывать содержание всех статей. Потом по памяти он освещал историю данного вопроса лет за двадцать; указывал, что остается еще невыясненным, и намечал возможные темы для дальнейших исследований.
Заканчивал установлением связи между разобранными вопросами и темами работ, осуществленных его учениками. Давал два-три практических совета. Спрашивал, что интересного идет на этой неделе в симфонических и филармонических собраниях. Кланялся и уходил.
Три или четыре десятка лебедевских учеников и других студентов, прослушавших очередную лекцию по курсу «Новое в физике», не сразу покидали аудиторию. Некоторое время они еще что-го дописывали в свои тетрадки и односложно переспрашивали о чем-нибудь своих товарищей.
Со всей силой юношеской страсти потянулся Сергей Вавилов к Лебедеву и лебедевцам. Но как попасть к ним, в этот изумительный творческий коллектив? Ведь он, Вавилов, всего-навсего первокурсник, а у Петра Николаевича и так народу более чем достаточно: двадцать пять человек. Станет ли он связывать себя еще с одним, брать к себе нового человека, к тому же ничем пока научно себя не проявившего?
В конце концов Вавилов узнает, что первое затруднение не так уж непреодолимо. Лебедев и его старший помощник Петр Петрович Лазарев, оказывается, считают, что студентов надо приобщать к науке возможно раньше.