— Ребенка надо начинать воспитывать не позднее как на втором году жизни, — говорит Лебедев, — студента же учить на ученого не позже чем на втором курсе.
Остается еще одно затруднение. Преодолеть его, получить возможность сказать «сезам, откройся!» в лабораторию великого физика в состоянии лишь тот, кто обладает определенным дарованием.
«Обладаю ли я физическим дарованием?» — думает студент.
Чтобы проверить себя, Вавилов целыми днями не выходит из огромного физического практикума Московского университета, занимающего весь второй этаж.
В короткий срок он решает правильно рекордное число физических задач и тем приобретает для себя моральное право проситься в специальную лабораторию Лебедева.
По счастливому совпадению как раз к моменту окончания Вавиловым физического практикума в заветной лаборатории открылось несколько свободных мест. Но вот беда: сам Петр Николаевич не имеет ни времени, ни сил, чтобы заниматься с теми, кто может быть зачислен на эти места.
В конце концов все решается хорошо. Руководитель лаборатории поручает приват-доценту Петру Петровичу Лазареву взять несколько новичков к себе.
И вот второкурсник Сергей Вавилов — один из лебедевцев. Совершается почти торжественный ритуал посвящения нового члена коллектива в славное общество. Вавилову вручают ключи: от входной двери, от своей рабочей комнаты, от мастерской и от библиотеки.
— Можете приходить работать в любое время, — говорит Петр Петрович, — хоть в час ночи. Постарайтесь поскорее познакомиться с тематикой, над которой работают ваши товарищи. Может быть, у вас когда-нибудь возникнут идеи, которые будут им полезны; также и у них могут возникнуть идеи, ценные для вас. Месяц или два вы будете проходить предварительную практику в стеклодувной и механической мастерских, где вам необходимо научиться работать на токарном станке, паять и выполнять стеклодувные работы. Лакеев и помощников у вас не будет. Всю свою работу вам придется делать совершенно самостоятельно, поэтому нужно освоить самому технические навыки. Еще одно: не пропускать наших ежедневных коллоквиумов.
Как убедился затем вновь посвященный, эти коллоквиумы не носили учебного характера. Это были просто собеседования под руководством Петра Николаевича. Начинающие должны были подтягиваться до понимания докладов и дискуссий. Новичков учили спорить, отстаивать ту точку зрения, в правоте которой они убеждены.
Порой после коллоквиума его участники, предводимые П. Н. Лебедевым, всей ватагой забредали в какой-нибудь недорогой ресторан и там за кружкой пива продолжали неоконченные дискуссии.
Это был первый коллоквиум во всей России. И он пользовался доброй славой. Не случайно на него являлись порою и представители других специальностей: К. А. Тимирязев, Н. Н. Лузин, С. Н. Блажко…
В конце каждого учебного года проводился заключительный коллоквиум.
На этот раз, перед началом лета, Петр Николаевич приходил в аудиторию с грудой фотографий. Некоторые были сделаны им самим, страстным альпинистом, преимущественно в горах (он превосходно знал Швейцарию и Тироль), другие — его товарищами по путешествиям. Выделялись снимки другого альпиниста, кристаллографа Ю. В. Вульфа, увлекавшегося стереоскопическими фотографиями.
Снимки тщательно разглядывались всей компанией с помощью демонстрационного фонаря и без оного. Затем присутствовавшие разрабатывали маршруты летних поездок каждого члена сообщества. Петр Николаевич страстно ратовал за прогулки по горам и убеждал учеников заниматься в первую очередь этим видом спорта.
Когда Вавилов занялся своей первой крупной исследовательской работой, его непосредственный руководитель П. П. Лазарев работал над докторской диссертацией, посвященной исследованию фотохимического выцветания красителей. Он и предложил Вавилову заняться темой «Тепловое выцветание красителей». Тот с жаром взялся за исследование. Самостоятельно спроектировал и создал экспериментальную установку, стал проводить на ней научные измерения.
Примерно в это же время Вавилов занялся изучением итальянского языка. Его преподавателем стал итальянец по фамилии Страмуччи. Это был очень скромный, очень бедно одетый человек. Но каким он оказался превосходным педагогом! С большой теплотой вспоминал потом Вавилов своего скромного и талантливого, доброго и умного синьора Страмуччи.
Счастливая была пора — первые годы в университете, первые научные исследования.