Лишь после революции Ольга Михайловна вернулась в Москву и поселилась у сестры Татьяны. Татьяна Михайловна жила в Еропкинском переулке в доме № 16.
Сестры жили дружно. Они оптимистически переносили невзгоды военного коммунизма, верили в лучшие дни и, отвлекаясь от забот житейских, музицировали и предавались спорам о литературе, живописи, о смысле жизни.
Сергей Иванович удивительно подошел к этому кружку. Он был застенчив, но здесь чувствовал себя легко: все было ему созвучно.
Их свадьба состоялась два года спустя после знакомства. 8 июня 1920 года произошло решающее объяснение, и Ольга Михайловна дала согласие на замужество. 25 июня в поселке Растяпино под Нижним Новгородом (ныне город Дзержинск), где В. А. Веснин строил химический комбинат, в доме Весниных состоялась свадьба.
Союз Сергея Ивановича и Ольги Михайловны выдержал все испытания — внешние и внутренние. Дружба редкой силы и красоты, духовная близость отличали всю их совместную тридцатилетнюю жизнь.
Замужество Ольги Михайловны почти совпало по времени со вторым браком ее сестры Татьяны. Муж Татьяны Михайловны имел квартиру, и старшая сестра переехала к нему. Свою часть старой квартиры она предложила Ольге и ее мужу. Молодожены с радостью приняли дар и поселились в Еропкинском переулке. Сергей Иванович уже навсегда оставил Пресню.
Нельзя сказать, что в Еропкинском они получили завидные апартаменты. Две небольшие комнатки в старом каменном московском доме, квартира коммунальная, рядом еще три семьи. Обстановка не очень приглядная.
Здесь началась семейная жизнь Вавиловых, здесь они прожили одиннадцать лет, здесь складывалась их дружба.
Глава 3. Кванты существуют? Это еще вопрос
Огромные перемены в личной жизни Сергея Ивановича не ослабили его рабочего напряжения. Наоборот, двадцатый год для него был годом особого творческого подъема. Обращаясь к хронологии работ Вавилова, мы поражаемся, как много было тогда сделано. Пожалуй, мы не ошибемся, если скажем, что именно в 1920 году ученый достиг порога научной зрелости.
Нет, он не сделал в эти дни фундаментальных открытий. Не ответил ни на один большой вопрос, а тот единственный ответ, который он пытался тогда дать, был, как выяснилось впоследствии, неверным.
И все же благодаря исследованиям С. И. Вавилова двадцатый год оставил свой след в истории оптики. Ответов не было, но были сформулированы вопросы, предопределившие будущие открытия, новые научные сдвиги.
Об этой важной стороне научной деятельности хорошо сказал много лет спустя такой известный физик, как Вернер Гейзенберг:
«Естествоиспытателя интересуют прежде всего постановки вопросов и только во вторую очередь — ответы. Постановки вопросов представляются ему ценными, если они оказались плодотворными в развитии человеческого мышления. Ответы могут иметь в большинстве случаев лишь временное значение; они могут с течением времени, благодаря расширению наших физических сведений, потерять свое значение».
Спокойный и сосредоточенный, как всегда, Вавилов продолжает свои исследования. Одновременно ведет большую научно-организационную работу. В феврале двадцатого года лаборатория, руководимая П. П. Лазаревым, была преобразована в Институт биологической физики Наркомздрава, и Сергей Иванович получил в новом институте свой первый административный пост — заведующего отделом физической оптики.
Это ко многому обязывало, особенно если учесть, что физической оптикой в стране тогда почти никто больше не занимался. Правда, кое-какие работы в том же направлении велись и в Государственном оптическом институте в Петрограде, причем под руководством такого выдающегося оптика, как профессор Дмитрий Сергеевич Рождественский. Но и этот институт был молод: основанный в 1918 году, он только разворачивал свою деятельность.
Собственно, чем должен заниматься новый отдел, для его заведующего не представлялось проблемой: световыми квантами. Проблема была в том, как именно заниматься? Как вести исследования, чтобы подтвердить либо опровергнуть теорию квантовой прерывистости света?
В принципе дело сводилось к постановке правильных и убедительных опытов. Хорошо придуманный и точно осуществленный эксперимент никогда и никого еще не обманывал (если только исследователь не пытался распространить полученные результаты на области, к которым данный опыт не имеет отношения).