И продолжал идти по избранному пути, жестоко изнуряя свое тело постами, молился со слезами и душевным жаром. И что же! Мария очень боялась, что Варфуша обессилеет и захиреет от таких истязаний. Но с каждым годом ее сын укреплялся не только душой, но и телом. К шестнадцати годам он был высок ростом, широк в плечах, статен и силен. Вместе с отцом и братьями приходилось ему много работать, и любое дело исполнял он споро и добросовестно.
И вместе с тем «виден был в нем прежде иноческого образа совершенный инок, — говорит Епифаний, — лицо его было задумчиво и серьезно, всегда тихий и молчаливый, кроткий и смиренный, он со всеми был ласков и обходителен, ни на кого не раздражался, от всех с любовью принимал случайные неприятности. Ходил он в плохой одежде, а если встречал бедняка, то отдавал ему последнее».
Брат его Степан рано женился. И Петру уже присматривали невесту. В то время брачный возраст наступал очень рано — для юношей в шестнадцать лет, для девушек — в четырнадцать. Наверное, и Варфоломею родители не раз предлагали подумать о женитьбе. Но он мечтал только о жизни в монастыре и просил родителей благословить его на монашество. Может быть, со временем, Кирилл и Мария согласились бы отпустить одного из сыновей в обитель, но вдруг на семью обрушились нежданные беды.
Когда-то знатный и богатый боярин Кирилл Иванчин в несколько лет лишился последнего достояния, обнищал, а в 1330 году вынужден был со всей семьей покинуть родной город Ростов и бежать в чужие земли. Мог ли Варфоломей оставить родных в такие тяжелые времена!
Варфоломей вырос в счастливой семье, опекаемый любящими родителями, и до своего возмужания не знал нужды и других бед. А между тем родился и жил он в самые черные для Руси времена. Уже целое столетие тяготело над нею иго поганых татар, и несколько поколений выросли в страхе, ожидании набегов, разорений и неминуемой смерти.
Татарское владычество не только разоряло Русь, но и калечило народную душу. Страх парализовал людей, лишал их воли, делал слабыми и угодливыми рабами. Матери пугали детей не колдунами и домовыми, а «злым татарином».
При первой же вести о приближении «рати поганой» народ в ужасе разбегался в разные стороны, бросая дома, хозяйство, скотину. Так было в 1322 году, когда к Ростову подошел Ахмалык со своим войском. Так было и в 1327 году, когда Туралыкова рать напала на Ростов, а пятидесятитысячное Федорчуково войско опустошило Тверское княжество.
«И все княжение тверское взяша и пусто сотвориша. Кровь христианская проливаема бываша от поганых татар, одних в полон поведоша, другие мечом иссекаша, а иные стрелами исстреляша и всяким орудием погубиша и смерти предаша».
Оцепенение и ужас охватывали соседние княжества — скоро могла настать их очередь. «И хлеб в уста не шел от страха», — поведал неизвестный летописец.
И это было не единственное бедствие. В то время русская земля была разбита на удельные княжества, как на лоскуты. Князья постоянно ссорились, враждовали между собой, а то и брались за оружие. Иной раз от княжеских междуусобиц не меньше лилось крови, чем от нашествия «поганых».
И третий враг, не менее опасный, чем княжеское властолюбие, и не менее коварный, чем татары, притаился у границ Руси. Литва, Польша и Швеция были похожи на стервятников, подстерегающих ослабевшую от междуусобиц и набегов добычу.
В эти мрачные времена воцарились зло и насилие, всякие права и справедливость были попраны и забыты, торжествовали «негодные люди». Страх и беззакония не могли не сказаться на состоянии народной нравственности. «Забыв народную гордость, мы выучились низким хитростям рабства, — говорил Карамзин. — Обманывая татар, еще больше обманывали друг друга; откупаясь деньгами от насилия варваров, стали корыстолюбивее и бесчувственнее к обидам, к стыду. От времен Василия Ярославича до Иоанна Калиты (период самый несчастнейший) отечество наше походило более на темный лес, нежели на государство: сила казалась правом; кто мог, грабил, не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; воровство сделалось общею язвою собственности».
Спасение было в объединении русских земель. Еще митрополит Петр начал настойчиво увещевать князей, мирить их, призывать к единодушию. Именно он предсказал, что маленький заштатный городок Москва станет центром России.
А пока князья ездили в орду с богатой данью, вымаливали передышку от набегов. Ярлык на великокняжеский престол на Руси давался ханом. Его можно было выслужить преданностью, а можно было купить за деньги. Князья шли и на хитрость, и на предательство, чтобы заполучить ярлык.