Я никогда не считал это патологией, не считаю и сейчас. У науки нет этики, потому что нет ее и в жизни. Ведь все мы рано или поздно сдохнем, и тогда смерть неэтична, неэтична и жизнь…
Конечно, я мог бы убить себя. Вернее, свое тело. Но душу-то убить нельзя. Завтра же у нее будет новое тело, и с ним она будет вести себя так, как с моим. Это неразрешимая проблема. А потом, она очень и очень тонкая. Божественная, я бы сказал. У нее такие прозрения, что ум мой частенько содрогался от восторга.
В эти минуты я ее страстно любил и благодаря ей делал чудеса. Как Христос: возьми постелию свою и ходи! Но все нее достиг я такого искусства врачевания прямо-таки нечеловеческим трудом…
Я же десять лет с крысами жил. Клетки дома завел, кормил, мыл, выхаживал. Потом перебивал хребет, пересаживал спинной и головной мозг, экспериментировал и экспериментировал… И никто мне не помогал, ни одна собака. А завидовали, сволочи, по-черному. Я открыл несколько тайн. Кандидатских три штуки написал, докторских две. На пятерых хватило бы…
Ну, а потом? Нервы, нервы, нервы… Я себя страшно тратил, а восстанавливаться не мог. Первое время пьянка помогала, потом наркотики. Но и это скоро надоело и стало неэффективным. Душа требовала сильнейшего стресса, с кровопусканием. Короче, жертвоприношения. Это качели, понимаете? Да нет, этого никому не понять. Надо быть в такой шкуре…
Я тщательнейшим образом продумывал каждый акт. И после этого такое освобождение, такая легкость!.. Да, мои преступления сверхужасны. Я все понимаю и жду самого ужасного наказания. Я приму его заслуженно и спокойно. Правда, может, психика не выдержит, но это уже ее проблемы. Душа моя выше моей психики и выше моего разума. Только высота эта опрокинута вниз…
Какова была цель моей жизни? Стать чудо-профессором и садистом-убийцей? А теперь я уйду, и будет другой профессор-убийца. И все сначала… Что за заколдованный круг? Уже ясно, что тот набор душ, что разведен на Земле, неизменен. Может, всю мерзость Вселенной рассадили здесь, и любая душа, готовая вырваться из этого Сада, уже и не знает, куда ей податься, — забыла дорогу назад, а может, и не знала ее вовсе… Стало быть, опять Экклезиаст, опять суета сует и томление духа…»
Страшный монолог. Возможно, это бред. Возможно, это традиционные для образованных убийц попытки оправдать содеянное «красивой» философией, возбудить к себе если не уважение, то хотя бы сочувствие. Но, возможно, в своих рассуждениях Сударушкин совершенно искренен. Быть может, он даже прав. Ибо, если истинно учение Будды, то душа преступника и впрямь обречена на вечные странствия. В таком случае в интересах общества не убивать таких людей, а содержать их под стражей в идеальных для их здоровья условиях, — отдаляя момент, когда душа убийцы после его смерти поселится в новой телесной оболочке и вновь проявит себя страшным образом.
Вокруг осужденных в Америке массовых убийц образовываются клубы поклонников.
— Я видел книжечку комиксов, уже третью, живописующую подвиги Джеффри Даммера, — рассказывает Майкл Ньютон, изучающий феномен нездорового интереса к массовым убийцам. — Эта книжечка комиксов называется «Джеффри Даммер против Иисуса Христа». Тощий голый Христос на ринге с Джеффри Даммером буквально разрывают друг друга на куски. Омерзительные картинки, но спрос на них есть.
И действительно, в Нью-Йорке, сразу за чертой фешенебельных районов, можно прямо на улице купить какие угодно атрибуты мрачных культов убийц.
Владелец одного из магазинов Митч Катлер с гордостью заявляет, что у него на прилавке выставлены самые отвратительные «прибамбасы» криминального мира. «Я продаю карты, настольные игры, книги — все, связанное с массовыми убийцами», — говорит он. У него в магазине много разного товара, и все продается очень быстро. Митч Катлер утверждает, что большинство его покупателей — женщины.
То, что именно женщины проявляют нездоровый интерес к массовым убийцам, подтверждает и Майкл Ньютон:
— Ричарда Рамиреса — ночного головореза из Калифорнии хотели посетить в тюрьме так много женщин, что начальнику тюрьмы пришлось прекратить визиты. Женщины буквально затевали кулачные бои за право первой прорваться к заключенному. Другой массовый убийца Тед Банди, ожидавший в тюрьме смертной казни, получал мешки писем от почитательниц.
Почему эти женщины испытывали такое магнетическое влечение к Теду Банди, для Майкла Ньютона загадка. Одно из объяснений состоит в том, что женщины, ведущие часто самый заурядный образ жизни, хотят испытать что-то необыкновенное, волнующее. При этом убийцы, находящиеся за решеткой, представляются им вполне безопасными. То есть женщины таким образом заигрывают со смертью, на самом деле ничем не рискуя.