Через некоторое время, в латах и шлеме, не торопясь направился туда и главарь. Но переступив порог он обнаружил, что его товарищи повязаны, а в углу комнаты на табуретке сидит Ванькович. Капкан захлопнулся.
Когда же с оторопевшего главаря сорвали шлем, взору Ваньковича предстала… его невеста Ядвига.
Она была повешена в октябре 1507 года в Вильно, на площади рядом с костелом Святого Станислава в присутствии 20 тысяч человек. Перед казнью Ядвига попросила о свидании с судьей. «Скучно мне было жить, — рассказывала она, — я рыцарем должна была родиться, но видно черт вмешался — мужское сердце с женским телом соединил. Это я убила своего мужа, а потом уже никого не жалела. Наслаждение получала от запаха крови и вида распоротого живота. Тебя, судья, любила по-настоящему.»
После казни Ядвиги соседи сожгли двор Русиновских, а пепел развеяли по ветру.
(КОД, № 11, 1996)
«Черти» Парголовского шоссе
Знаменитый русский сыщик, раскрывший сотни уголовных преступлений, И. Д. Путилин — «русский Шерлок Холмс» — повествует о серии грабежей, расследовать которые ему пришлось в середине прошлого столетия.
Случай о котором мне хочется рассказать, произошел со мной на самых первых порах моей сыскной деятельности.
Дел было много: убийства, грабежи и кражи следовали одно за другим, требуя от полицейских чинов напряженной работы. Несколько легче было только летом. С наступлением теплой поры весьма многие преступные элементы, как тараканы, расползались в разные стороны — кто куда — преимущественно же в окрестности столицы, где хотя и пошаливали, но о кровавых преступлениях говорили реже. Пользуясь этим, я частенько навещал мою семью, проживавшую летом на даче в третьем Парголове.
15 августа, как теперь помню, в день рождения моей дочурки Евгении, к обеду забрели кое-кто из дачных соседей, и у нас вышло что-то вроде домашнего торжества. От оживленной беседы перешли к картам. Я и не заметил, как подкралась ночь. Часы пробили два.
— Неужели ты сегодня поедешь в город? Смотри, глухая ночь! Останься до утра! — заговорила жена, увидев мои сборы к отъезду. «А и в самом деле, не остаться ли до завтра? — подумалось мне. — А срочные дела? А составление утреннего доклада? А явка по начальству? Когда это я все успею, если еще промедлю?» — пронеслись в голове эти мысли, и минутная нерешительность была подавлена сознанием необходимости немедленного отъезда.
Не прошло и четверти часа, как мой иноходец Серко, запряженный в легкий кабриолет, стоял у крыльца. Небо было покрыто тучами, и ночь была довольно темна. Впрочем, дорога по шоссе была ровная и хорошо знакомая. Поэтому я не старался сдерживать моего ретивого коня, думая одно: скорее бы доехать до городской квартиры. Убаюкиваемый ездой, я, было, вздремнул, и, чтобы рассеять сон, закурил папиросу, для чего придержал лошадь. Серко пошел шагом.
Из-за туч выбилась луна. Посветлело… Прелестная, теплая августовская ночь навеяла на меня какое-то, совершенно несвойственное полицейскому, мечтательное настроение. Вдруг моя лошадь неожиданно остановилась и затем круто шарахнулась в сторону. Но в тот же момент чья-то сильная рука схватила Серко под уздцы и осадила его на месте… Я растерянно оглянулся вокруг и увидел по обеим сторонам своего кабриолета две самые странные и фантастические фигуры… Рожи их были совершенно черны, а под глазами и вокруг рта обрисовывались широкие красные дугообразные полосы. На головах красовались остроконечные колпаки с белыми кисточками. «Черти, совершенные черти, как их изображают на дешевых картинках… Недостает только хвоста и рогов, — подумал я. — Однако, ясное дело, жулики!» Вижу, все же, что дело принимает для меня дурной оборот. У одного из злоумышленников, вскочившего на подножку кабриолета, оказался в руках топор. Подняв его вровень с моей шеей, он грубым и хриплым голосом, подражая трубе, прорычал: — Нечестивый! Гряди за мною во ад!
Я собрал все присутствие духа.
— Полно дурака-то валять!.. Говори скорее, что тебе от меня надо?.. Мне нужно торопиться в город, — проговорил я, смотря в упор на черта и в то же время обдумывая, как бы благополучно отделаться от этих мазаных бродяг.
— Митрич, брось комедь ломать! Вишь, прохвост не боится нечистой силы!
В ответ на замечание своего товарища, стоявшего с правой стороны кабриолета, Митрич вполне уже естественным голосом произнес:
— Давай деньги! А не то…
Жест топором докончил фразу, вполне для меня понятную. Заслониться левой рукой, а правой ударить злодея по голове так, чтобы последний слетел с подножки, а потом, воспользовавшись переполохам, тронуть вожжами лошадь… — Вот мысли, которые пронеслись было у меня в голове. Но брошенный мной вокруг взгляд сразу охладил мой порыв: с правой стороны кабриолета, плотно прижавшись к подножке, стоял второй бродяга с толстой суковатой палкой в руках, одного удара которой было вполне достаточно, чтобы размозжить самый крепкий череп. Но помимо этих двух предстояло иметь дело еще с теми двумя, которые держали лошадь. Несомненно что при первой моей попытке к сопротивлению они не замедлили бы броситься на помощь товарищам. Вижу — дело дрянь!.. Один против четверых — борьба неравная… живым не уйдешь! На душе стало скверно… Меня охватило прежде всего чувство глубокой на себя досады за то, что, пускаясь в глухое ночное время в путь, я, по беспечности, надевая штатское платье, не взял с собой никакого оружия.