…Женщин он сторонился всегда. Даже с собственной женой имел близость крайне редко, а последние десять лет вообще спал дома в отдельной комнате.
В детстве Сливко был болезненным и слабым, страдал бессонницей, отсутствием аппетита, стеснялся своей внешности, неуклюжести, избегал шумных игр со сверстниками и спортивных занятий. Еще школьником увлекся выращиванием кроликов, охотно умерщвлял и разделывал их (совсем так же, как доверившихся ему потом мальчишек из турклуба). Хотя нередко при виде крови или отрезанных рыбьих голов, как утверждали родственники, Сливко бледнел и падал в обморок. Здесь он напоминает ростовского Чикатило. Тот не выносил вида крови, не мог даже курице голову топором отсечь. Зато какой был «мастер» в лесополосе, потроша жертвы с быстротой и сноровкой патологоанатома.
Нежную привязанность Сливко испытывал к мальчикам, предпочитая возраст до шестнадцати лет. Любимчиков он окружал заботой, опекал, к каждому умел найти подход. Почувствовав симпатию со стороны ребенка (напомню, что Сливко – самоотверженного и умелого педагога – уважали все окружающие), маньяк, используя любопытство и тягу мальчишек к тайнам и заговорам, предлагал участие в эксперименте на выживание. На следствии он признался, что отказа со стороны детей никогда не было. С «испытуемого» Сливко брал подписку о неразглашении, что тоже импонировало мальчишкам – совсем как у взрослых, тем более, что эксперимент, по словам инструктора, должен был определить степень выносливости, проверить мужество.
Для правдоподобия Сливко набрасывал сценарий и давал его прочитать будущей жертве. Сюжет был одинаков: герой-пионер подвергался различным испытаниям, в том числе, пыткам. Необходимость киносъемки маньяк объяснял туманно: он, дескать, собирает материал и пишет книгу о пределах человеческих возможностей. В некоторых случаях Сливко говорил, что обязан знать, как оказывать первую помощь в походах, если кто-то потеряет сознание. Помогала поиску подопытных и система штрафов за проступки: если ребенок задолжал и не расплатился, Сливко шел навстречу – предлагал отработать участием в эксперименте.
Опыты делились на смертельные и несмертельные, а знал об этом один Сливко. Мальчишки же не догадывались, что, отправляясь в лес с радостно возбужденным дядей Толей, могут уже назад не вернуться.
Он заранее готовил чистую, хорошо выглаженную школьную форму, белую рубашку, красный галстук и, конечно, начищенные ботинки. Мальчик обещал ничего не есть за десять-двенадцать часов до встречи, чтобы в процессе эксперимента не появилось тошноты или рвоты. А непосредственно перед испытанием подросток должен был оправиться. Некоторых подопытных Сливко мыл в реке и одевал лично – «гурман» готовился к будущему кровавому «пиршеству». В бессознательное состояние маньяк приводил жертвы разными способами. Одним надевал на лицо противогаз и заставлял дышать эфиром, другим натягивал на голову полиэтиленовый мешок, перекрывая доступ воздуха, но чаще всего он использовал петлю, сделанную из резинового шланга. Если Сливко проводил смертельный эксперимент, то вынимал жертву из петли через десять-пятнадцать минут. Разумеется, чтобы не нарушить «чистоту» эксперимента, он надежно связывал мальчикам руки и ноги. Из материалов уголовного дела:
«Садизм и некрофилия Сливко проявлялись в том, то он расчленял трупы без цели их сокрытия. Он отрезал голову, руки, ноги, туловище на уровне пояса, удалял внутренние органы, вспарывал грудную клетку, брюшную полость, отрезал мошонку, половой член, ушные раковины и мягкие ткани лица. Иногда убийца специально повреждал предмет, являвшийся для него сексуальным символом. Например, ботинки, которые иногда разрезал и поджигал».
Тела убитых мальчиков Сливко подвешивал за ноги, носил перед кинокамерой на руках, менял на них одежду, составлял на подстилке различные фигуры из отсеченных ног и рук… Сексуальную разрядку он получал, не вступая с жертвой в прямой контакт. Маньяк онанировал, используя различные фетиши (ботинки, материалы фото– и киносъемки, части тела, которые засаливал для длительного хранения), либо проводя «эксперименты». Но самое большое наслаждение он получал от убийства. Психическая разрядка и сексуальное удовлетворение Сливко напрямую связаны со сценами мучений и гибелью подростков.
Он совершил семь убийств. Но их число выросло бы многократно (жертвами несмертельных экспериментов, по материалам уголовного дела, проходят тридцать три мальчика), если бы не страх садиста перед разоблачением.
Как ему удавалось столько времени оставаться на свободе? Почему для поимки потребовался двадцать один год? Ответ прост и неутешителен: убийцу никто не искал, хотя вычислить его труда не составляло.
Сливко задержали после того, как пропал Сережа П. После заявления родителей мальчика милиция опросила его сверстников, те вспомнили, что школьник накануне исчезновения рассказывал о предстоящих съемках фильма у Сливко. Дети характеризовали его как человека со странностями, который снимает фильмы об удушениях и других пытках. Милиционеры выяснили, что другой мальчик, пропавший пять лет назад, также должен был участвовать в «киносъемках» директора «Чергида». Вот тогда-то оперативники, наконец, заглянули к лучшему другу детей педагогу с педофильскими наклонностями Анатолию Сливко…
Чтобы найти хоть какое-то объяснение промахам милиции, можно сказать, что убийца для смертельных опытов обычно выбирал мальчиков из неблагополучных семей, где о детях особенно не заботились, иногда даже не заявляли о пропаже сына. Да и сами ребята были не из лучших: часто убегали из дома, имели неприятности с законом.
И все же главная причина, не позволившая схватить маньяка раньше, – отсутствие опыта работы по раскрытию серийных убийц. Правоохранительная система была не готова к появлению таких монстров, как Чикатило, Сливко, Михасевич.
Собственно с задержания Геннадия Михасевича, которого арестовали на год раньше Сливко (обоих маньяков расстреляли по приговору суда), и началось не только серьезное изучение проблемы, личности убийцы, долгое время остававшегося серийником-рекордсменом, но и чудовищных ошибок, допущенных в ходе расследования.
«ПАТРИОТ ВИТЕБСКА»
Пока имя Михасевича стало известно следствию, за совершенные им убийства осудили четырнадцать (!) не имеющих никакого отношения к преступлениям людей. Одного из них расстреляли, другой в камере наложил на себя руки, третий безвинно отсидел в тюрьме почти десять лет. Летели головы сотрудников милиции и прокуратуры, хватали очередных подозреваемых, «добровольно» признававшихся в злодеяниях, а убийства продолжались и продолжались.
Как и Сливко, белорусский серийник Геннадий Михасевич жил двойной жизнью, оставаясь для окружающих вполне добропорядочным нормальным человеком.
Он родился в Витебской области в 1947 году, служил в армии, вернулся домой, окончил техникум. Не отличалась от среднестатистического мужчины и его личная жизнь: женился, имел двоих детей – девочку и мальчика. Даже встречался с любовницей, жившей в том же районе под Полоцком. Как и положено, вступил в партию, был избран секретарем партийного комитета. Работал по специальности техником-механиком по эксплуатации сельскохозяйственных машин, активно занимался общественной работой – был народным дружинником.
В небольшом поселке Солоники (его даже не на каждой карте можно отыскать) Михасевича уважали и ставили в пример. Он был скромен, редко выпивал, не курил, не любил похабных анекдотов и краснел, если при нем начинали откровенничать на сексуальные темы. Никто не подозревал, что этот симпатяга четырнадцать лет упражнялся в убийствах, задушив собственными руками 36 женщин.