— Не смей, мелкая дрянь, так разговаривать со мной в моем доме! Будешь строить своих придурков в школе, но, пока ты дома, ты живешь по моим правилам! — Он резко оттолкнул меня от себя.
Помутнение после пощечины не прекратилось, и я не смогла удержать равновесие. Я упала на пол, ударившись затылком об угол барной стойки, по волосам потекла кровь.
Приложила ладонь к затылку и посмотрела на свою руку. Кровь не пугала, ведь я видела ее не в первый раз. Со слезами на глазах посмотрела на отца.
— Не раздувай из мухи слона! Это всего лишь царапина! — Отец скривился. — Как ты можешь быть капитаном группы поддержки? На тебя смотреть противно!
Он развернулся и ушел, а я так и осталась на холодной плитке. Кровь стекала мне за шиворот.
— Ты уже готова к школе? — Очередная подружка отца отрезала кусочек мяса и положила себе в рот.
Я не хотела здесь находиться, отсчитывала дни до отъезда из этого проклятого дома, от вечных унижений и жестокости. Мне хотелось убраться подальше от тирана отца, который приводит домой девушек и развлекается с ними. Почему я должна терпеть их? Почему я должна сидеть с ними за одним обеденным столом?
— Джесса, Аманда задала тебе вопрос. — Отец отпил коньяк из бокала.
— Конечно готова. — я наигранно улыбнулась и посмотрела на Аманду. — А ты когда закончила школу? Лет восемь назад?
— Я…
— Джесса! Что это за тон? — Отец громко поставил бокал и сжал его.
— Аманда, а мне тебя уже называть мамой? Или подождать, пока ты покувыркаешься с моим отцом, а потом пойдешь снимать побои и пытаться отсудить у него часть имущества?
— Заткнись! — Отец встал и ударил кулаком по столу.
— Ох, прости меня, папочка, как это я не подумала! Аманде, наверное, очень интересно, почему у меня перебинтована голова.
— Твой отец сказал, что это несчастный случай, — дрожащим голосом сказала Аманда.
— Милая, чудесная Аманда, когда ты будешь избитая стоять в суде, он скажет точно так же. — я уставилась на отца.
— Ну все, дрянь! Я выбью из тебя все эти слова! — Отец стремительно шагнул ко мне.
Я взяла нож со стола и направила в его сторону.
— Только подойди! — закричала я.
— Ты рехнулась? Положи нож!
— Ты угробил мою мать, себя я угробить не дам! Если еще раз поднимешь на меня руку, то лишишься своих пальцев! Меня от тебя тошнит… — я плюнула в сторону отца, опустила нож и пошла в свою комнату.
Поднявшись к себе, я заперла дверь на ключ, закрыла глаза и опустилась на пол.
«Осталось два дня, и этот ад закончится».
В школе мне было спокойнее. Все считались с моим мнением, относились с уважением, ведь казалось, будто у меня идеальная семья. Одноклассники думали, что после смерти матери отец заботился о своей родной и обожаемой дочурке. Но это было сказкой.
Деньги Джесса воровала у отца — считала это компенсацией за побои. Но никакие купюры не могли залатать меня. К осени синяки спадали, а шрамы я научилась замазывать, так что в школу приходила чистой.
В Серпентесе был Вилд, который снабжал меня «лекарством» от хандры. После него покалывало в кончиках пальцев, но я чувствовала себя лучше. Шрамы не зудели, а душевная боль уходила на второй план.
Оставалось два дня, и я снова окунусь в мир уважения, учебных будней и таблеток.
Я погрузила вещи в машину. Старалась не смотреть на чертов особняк, где родилась и когда-то была счастлива. Села на пассажирское кресло и сунула наушники в уши. Автомобиль тронулся с места, и я бросила взгляд на крыльцо, но не увидела даже тени отца.
Подъезжая к школе, я сделала несколько глубоких вдохов и натянула привычную улыбку. Ни единая душа в этом учебном заведении не знала про ад, который происходил со мной на каникулах.
Я, как обычно, совру. Скажу, что была на конной прогулке, ездила к морю, развлекалась в компании красавчиков-спасателей и потягивала дайкири на лежаке.
Машина подъехала к крыльцу. На пороге меня встречали мои «Гадюки». Я была для девочек вожаком, анакондой, которая съест каждую из них и не подавится. Я чувствовала власть, и мне это нравилось.
— Джесса, доброе утро! Как каникулы? — Одна из «Гадюк» открыла дверь, пока другие вытаскивали мои вещи из багажника.