— И не хотите отомстить? — спросил я.
— Мы отомстили. Многие квенди погибли. Но много погибли и наших. Хватит кровопролития. Достаточно.
— И квенди вас не донимают эти годы?
— Случалось всякое. Но никто нас не сможет обвинить в смерти того или иного квенди. Я живу по закону, как и мой род.
Эти слова можно было интерпретировать по-разному. Вряд ли вражда, тянущаяся десятилетиями, закончилась так внезапно. Наверняка случались и расправы. Однако в открытую фазу она больше не переходила. Позиция Токка была понятна, хотя от этого угрюмого, злобного здоровяка я никак не ожидал разговоров о законопослушности.
Было ясно одно: помощи от уруков ждать не придётся. Ну и ладно.
— Не всегда есть смысл действовать открыто, — согласился я. — Здравая позиция.
— Жизнь научила. Поэтому мы не будем вписываться в ваши дела, даже если породнимся. Ну а с моей дочерью вы решайте меж собой, как быть. В старину наши предки такое не разрешили бы, чтобы один из наших, да с человеком. Но сейчас времена другие. А Нивельга уже взрослая. В ваши отношения я лезть не собираюсь.
— Спасибо, Токк.
— Не за что. Что мы, звери, что ли, какие, в самом деле?
Суровый Токк на поверку оказался не таким уж и злобным типом. Да и вообще, простоватый он какой-то, прямолинейный. Законопослушный. Но его можно понять. После десяти лет каторги многие ли захотят ввязываться во всякие мутные дела?
Домой я вернулся поздно. Тётя уже собралась. Выглядела она недовольной. Думала, я опять отложу поездку. Но раз обещал, надо сдержать слово. Ирина с водителем поехали на минивэне, я — следом на своём «Буке».
До Кузнецка добрались без проблем. Никто нас не преследовал, никто не пытался убить. Вряд ли эльфы могли следить за нами. Мои охранники, которые дежурили в особняке, регулярно осматривали соседние улицы на предмет подозрительных машин и прочих признаков слежки.
На ночь я остановился в гостинице, поспал несколько часов и выдвинулся обратно. На обочине дороги километрах в пятидесяти от Кузнецка обнаружил две изрешечённые пулями машины и трупы. Здесь тоже происходили кровавые разборки. Либо бандиты, либо какие-то кланы — в сущности, без разницы.
В Гланкарас я добрался к десяти часам. Три часа назад два охранника должны были отправиться на свои наблюдательные посты. Сегодня была смена «Конюха» — того самого, который обнаружил машины с оружием — и парня с позывным «Сапёр». Витя и ещё четверо остались в особняке, где отряд из семи бойцов торчал уже более двух недель.
У меня в машине была портативная рация — не очень мощная, но для наших целей хватало. Оказавшись в городской черте, я сразу вышел в эфир:
— Урук — всем, Урук — всем. Доложите обстановку. Приём.
— Говорит Сапёр. Веду наблюдение в точке два. Всё чисто.
— Понял. Остальные что?
Из динамика донёсся голос Вити:
— Ёрш Уруку. Конюх не выходит на связь. Не выходит на связь.
— Давно?
— Минут двадцать.
— Конюх, приём. Доложи обстановку, — потребовал я. — Конюх, вызывает Урук. Доложи обстановку.
Сердце ёкнуло. Может быть, ничего страшного и не произошло. Батарея села, рация сломалась. Парень отошёл в кусты или в магазин. Однако меня накрыло нехорошее предчувствие. По крайней мере, за две недели ничего подобного не случалось.
Через пять минут я второй раз попытался вызвать Конюха, но тот снова не ответил. Сегодня он дежурил недалеко от особняка Танг. Надо было срочно ехать туда и смотреть, что с ним. Но вначале следовало принять меры.
— Урук — всем. Урук — всем. Снимаем наблюдение. Все возвращайтесь на базу. Переходим на резервную частоту. Конец связи.
Глава 20
Наблюдения за особняком Танг, а точнее, за дорогой, ведущей в особняк, велось с двух позиций. Одна — возле продуктового магазина и СТО, обнаруженная мной в первый день. Вторая — в другом переулке неподалёку. Я проехал мимо обеих точек, и ни там, ни там не нашёл машину Конюха. Куда он пропал, я понятия не имел, но с вероятностью девяносто процентов — мёртв.