— Просто я много думала… Нет, Андрей. Я намерена бороться. Я намерена достучаться до губернатора или пойти выше, если понадобится. А вы должны понимать всю серьёзность ситуации. Это не игрушки.
— Само собой. Так что насчёт моего предложения? О нём вы думали?
Ирина сделал паузу, словно решаясь на что-то трудное.
— Я просто не понимаю. Вы хотите уничтожить весь клан? Как вы это намерены осуществить?
— Вначале — только Херендила, а остальных заставлю капитулировать. Если то не сработает, умрёт следующий. И так до тех пор, пока очередной глава клана Танг не согласится на мои условия.
— Какие условия?
— Выгодные для нас. Детали обдумываю. Ну так что, вы согласны? Я убиваю Херендила и обязуюсь впредь защищать интересы компании, а вы отдаёте мне двадцать пять процентов акций.
— Допустим, я отдам вам долю. И где гарантии, что вы не сбежите, когда всё станет совсем плохо?
— Тёть Ир, если всё станет совсем плохо, сбегать придётся нам обоим. А пока компания наша, какой смысл? Чтобы лишиться всего, что есть? Лучше драться за своё, чем идти в наёмники и воевать за чужие интересы.
— Что ж, придётся мне вам довериться, Андрей. Избавитесь от Херендила — получите свою долю.
Глава 6
Херендил прогуливался по саду среди цветущих клумб, фонтанов и статуй. Неподалёку над землёй струи воды выписывали узор — водяная скульптура на магическом артефакте была одной из диковинок парка, какой мог похвастаться далеко не каждый богатый аристократ особенно здесь, в Гланкарасе.
Мысли Херендила были устремлены к вечности, в душе царило умиротворение. Благодаря мощнейшему самоконтролю, ему удавалось освободиться на требуемый период от суетных дум и предаться покою. Многолетние духовные практики привели к тому, что разум и тело полностью подчинялись воле.
И это притом, что недавно начали происходить вещи, которые любого заставили бы нервничать сутки напролёт.
Вчера был убить Насорно сын Мандила, который вместе с гвардией клана пытался взять в заложники дочерей Одоевской. Погибли все восемь эльфов, и смерть их выглядела весьма странной. Вскрытие показало, что у Насорно сердце остановилось, словно от сильного удара, у остальных же сердце и лёгкие буквально разорвало в клочья.
Херендил не знал, кто способен на такое, но сам факт, что враги обладают подобными возможностями, заставлял беспокоиться. Это напоминало «гвант» — силу, что лежала в основе мироздания и доступ к которой был лишь у избранных. Поговаривали, что отец Херендила Лайрион Сильный обладал способностью управлять «гвант». Но правда это или нет, Херендил точно не знал. Ему было десять лет, когда отец погиб. Причём тот открыто не демонстрировал свой дар. Сила «Гвант» считалась столь страшной, что её старались не применять без крайней нужды.
Вот только люди не обладают чувствительностью к «гвант». Люди вообще редко владеют нормальной магией. Никчёмные существа, поработившие другие народы с помощью проклятых механизмов. Однажды их власть падёт. Хередил знал, что придёт время, и боги вернут своим детям владычество над землёй предков. Он очень хотел дожить до этого времени.
Состояние безмятежности нарушил телефонный звонок. Достав из кармана брюк мобильник, Херендил ответил. Звонил Сандо сын Латорио, занимавший должность полицмейстера Петровского района, где находились особняки членов клана и штаб-квартира диаспоры квенди.
— Старейшина Херендил, — сказал Сандо. — Только что пришла скорбная новость. В Александрийском районе погибли семь гвардейцев — те самые, которые дежурили возле дома Одоевской.
— Как они погибли? — Херендил почувствовал неладное, но ни одна мышца не дрогнула на его лице, и ни одна струнка — в голосе.
— Вскрытие показывает серьёзное повреждение внутренних органов. Такие же, как у Насорно и убитых вчера гвардейцев.
— У вас есть информация, кто это мог сделать?
— Следственные мероприятия ещё идут. Пока новостей нет. Если что-то появится, немедленно сообщу, старейшина Херендил.
— Держи меня в курсе.
Херендил положил трубку. Новости были очень плохими. Убийства продолжались. У Одоевской появился маг, которому подчиняется «гвант». И с этим надо что-то делать.
Нельзя бездумно продолжать войну с Одоевскими. Херендил чувствовал, когда надо остановиться, и сейчас был именно такой момент. Иначе можно положить кучу народу без всякого. Необходимо заключить перемирие. Потом найти уникума, ликвидировать его, и когда у Одоевской не останется того, кто её защитит, заставить, наконец, отдать компанию.
Спешка здесь неприемлема. Ошибиться нельзя. На кону судьба всего народа квенди, страдающего под пятой захватчиков уже не первую сотню лет.
Ближе к вечеру подъехал Курбатов Глеб Дмитриевич — начальник отдела безопасности тётиной «Гланкараской нефтяной компании» или просто «ГНК», который, по словам Ирины, был другом Николая и помогал ему с самого старта, а сейчас владел пятью процентами акций. Мы втроём — я, Ирина и Глеб Дмитриевич — встретились в кабинете для обсуждения ситуации.
Охрану придётся задействовать в любом случае. Надо выследить Херендила, а я не имел навыка находиться в нескольких местах одновременно. Я рассчитывал подловить главу клана в каком-нибудь людном месте, где, не привлекая внимания, можно приблизиться к противнику на двадцать метров. Никто даже не поймёт, что случилось. Но для того чтобы всё прошло гладко, придётся проделать серьёзную работу.
Глеб Дмитриевич, понятное дело, не ожидал, что мы захотим убрать Херендила, и посчитал это слишком рискованным. Однако тётя уже приняла решение, а она была таким человеком, который, если что-то решит, то с выбранного пути не свернёт.
— В общем, как хотите, — согласился Глеб Дмитриевич, которому не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться владелице компании. — Но я должен поговорить с обер-полицмейстером.
— Это ещё зачем? — поинтересовался я. — Зачем нам полиция?
— А затем, молодой человек, чтобы нас потом всех не повязали. Обер-полицмейстер Репнин — мой родственник, хоть и дальний. К тому же мы с ним когда-то вместе работали. Объясню ему ситуацию. Если даст добро и гарантирует нашу неприкосновенность — тогда, пожалуйста.
— Думаете, это возможно?
— Я думаю, что нельзя просто так взять и устроить войну с эльфийским кланом, чтобы об этом не узнала вся наша верхушка. Значит, действия должны быть санкционированы пусть и негласно. Вы не понимаете этого?
— Если здесь так заведено, тогда не возражаю. Однако я сам с ним поговорю.
— Вы?
— Да я. Хочу лично встретиться с обер-полицмейстером.
— Но… это вовсе не обязательно…
— Это обязательно, — перебил я. — При всём уважении, Глеб Дмитриевич, операцию возглавляю и планирую я. Значит, я и должен говорить с должностными лицами.
Глеб Дмитриевич был несколько обескуражен таким напором с моей стороны, но долго спорить не стал. Мол, если так хочется, то пожалуйста.
На том и условились. Теперь слово за обер-полицмейстером, и, если с ним проблем не возникнет, можно приступать. Не хотелось затягивать, но, наверное, местные лучше знают, как здесь принято такие вопросы решать. Придётся довериться.
На следующий день мы с Курбатовым поехали на его «Вепре» на одно из двух месторождений, принадлежавших «ГНК». Это было ближайшее. Находилось оно в двадцати километрах от Гланкараса, почти у самого подножья гор.
Мы ехали по бетонной дороге через долину, а впереди, казалось, совсем близко росли каменные великаны, царапая яркое синее небо острыми вершинами. Солнце слепило глаза. Пришлось надеть тёмные очки.