Его это не убедило.
Мелочь тяжким грузом оттягивала Диггори карманы больничной робы, как если бы была настоящей. С каждой новой мыслью о них шаг Диггори становился всё тяжелее.
- Регина… - испуганно позвал свою спутницу Диггори, но горло сдавила той самой тяжестью.
Из его рта вырвался сдавленный писк.
Этого писка хватило, чтобы Регина обратила на него внимание. У неё на глазах силуэт Диггори начал таять, приобретая черты расплывшейся лужи. Она его теряла.
- Я не понимаю.
Паника захватила разум Регины. Её глаза бегали по комнате в поисках подсказок, но ничего не попадало под их взор. Она корила себя за глупость, за беспечность с которой относилась к подобным вещам. Среди них вполне могло найтись одно действенное средство против застрявших между мирами душ.
Для неё они были не больше точки оставленной по неосторожности ручкой на теле. Ощущались они точно так же, если не знать где искать, можно никогда не найти. Комната предстала перед ней исписанным листом бумаги, где каждая капля чернил, могла оказаться оставленной суеверной медсестрой или неаккуратным врачом мелочью.
Больше минуты Регина не двигалась с места и когда осознала это сразу же бросилась к ближайшей точке. Она знала, как это глупо, но паника всё сильнее начинала ею завладевать. Она не могла его потерять. Только не тогда, когда он готов принять решение.
Регина металась между точками, бросая короткие взгляды на своего спутника, чьё состояние стремительно ухудшалось. Времени оставалось всё меньше.
Старые, новые, для мертвого вся мелочь одинакова, и отличить одно от другого было просто невозможно. Регина не могла рассмотреть их за одинаковым фоном, исходящим от каждой из них. Предмет, пусть даже наделённый силой, в видении мёртвого всегда оставался предметом, какая бы сила в нём ни была заключена, и положиться на одну лишь удачу, было всё равно, что опустить руки и признать поражение.
Будучи мёртвой какое-то время, Регина привыкла полагаться на свои новые чувства духа и совершенно забыла о чувствах человека, которым она когда-то была. Они хоть и принимали немного другой характер, но сохраняли свои первоначальные свойства даже после смерти. Она должна была посмотреть на мир другими глазами.
Время она отмеряла в пройденных точках. Раньше, она бы и не подумала, что ей придётся считать время, они с ним давно сдружились, но всё меняется, даже между мирами.
Две точки она концентрировалась на своих старых чувствах. Она в полной мере ощутила насколько легче в сером мире полагаться на восприятие, данное после смерти, и насколько тяжело было от него отказываться. Познав всю тяжесть этого решения – добровольного отказа – она поняла, какую тяжесть положила на плечи своего спутника, заставив его принять себя нового.
Диггори стал отчётливее напоминать лужу. На её поверхности ещё плавали два ярких кругляшка, когда-то служивших человеку глазами. В разводах едва узнавались характерные для черт лица изгибы и трехмерность, но и они постепенно начинали стираться. Времени оставалось на две – три точки.
Регина наконец смогла открыть глаза. Старые и неудобные, они походили на два стеклянных шара, в которых пользы не больше, чем в дырявых носках. Даже на положенном им месте, они всё время норовили ускользнуть. И чтобы справиться с неприятным чувством, Регина убеждала себя, что запросто сможет вернуться к ставшему уже привычным зрению мертвеца.
Комната была погружена во тьму. За окном действительно была ночь, как она и рассчитывала. Она была её нужна, чтобы показать всю малозначимость человека, как в жизни, так и в смерти. Сейчас же, отсутствие света только мешало ей. Человеческое зрение плохо приспособлено к тому, чтобы видеть в темноте, ему нужно время, чтобы к ней привыкнуть – секунды, которых у неё с каждым мгновением становилось всё меньше.
Ответ всё время, был у неё перед глазами. Освободи она другие людские чувства первыми, легко смогла бы почувствовать висевший в воздухе резкий запах благовоний, очень медленно исходивший на нет. Один из врачей, перед уходом, зажёг ароматическую свечку. К этому времени давно погасшая, её запах смог на время укрепиться в помещении.
Диггори становилось всё хуже. Глаза стали напоминать расплывающиеся круги на воде, и вскоре, поверхность лужи, снова должна была стать гладкой. У Регины оставались секунды, чтобы принять решение, и она ими воспользовалась.