- Ты вернулся? – То ли спрашивала, то ли недоумевала Регина.
- Прозвучало так, словно ты в меня совсем не верила, - сделал задетый вид Диггори. Этот приём он сразу занёс в список своих самых любимых.
- Ты попал в течение смерти, конечно, я не поверила, что ты вернёшся. Не многим удавалось.
- И многих ты таких повидала? – Диггори склонил голову стараясь понять, что на самом деле испытывала к нему его спутница. - Что в этом вообще страшного? – Он не до конца верил, что все могло быть настолько плохо, хотя дрожь уже начинала пробиваться в его голосе.
- Ему очень легко поддаться, он делает жизнь… проще. – Регина поникла. Она не была готова об этом говорить, Диггори чётко видел это. Несмотря на то, что слова приносили ей дискомфорт, или даже боль, она не дала ему себя перебить: – Жизнь наполнена страданием, горечью и разочарованием, но смерть лишает этого. Лишает всего, но даёт покой и умиротворение. Ты и сам, я уверена, это прочувствовал. Лёгкость, которая наступает после смерти, бывает очень соблазнительной.
- И что в этом плохого? – неожиданно, даже для самого себя, воскликнул Диггори, и сразу поспешил исправиться: - Она ведь в любом случае наступает. Эта Смерть.
- Ты так и не понял о чём речь.
Регина смотрела на их руки, не желавшие отпускать друг друга, и крепче сжала свою.
- Как ты вернулся?
- Мой отец. Он помог мне вспомнить детство, но не больше. Видимо мы с ним не были близки.
Выговорившись, Диггори стало легче от того, что его не принимали за сумасшедшего. Его встретил взгляд полный сожаления и сострадания, но чего он никак не ожидал в нём рассмотреть, так это тонкой тени укора, скрытого в глубине зрачков.
— Это хорошо. Ты немного вспомнил того, кем был при жизни.
- И всё же этого мало.
Регина кивнула в знак понимания.
- Нам пора. Хоть время и замедлилось, для душ это не имеет значения.
Регина медленно разжимала один за другим пальцы, намеренно растягивая момент близости, но Диггори решил не придавать этому значения. Эмоции и чувства в этом мире оставались для него загадкой.
Люди снова задвигались в своём привычном темпе. Сутки сменились сумерками, а через мгновение на небе уже засияли звёзды. Освещение в здании практически отсутствовало и коридоры стали походить на образовавшиеся в реальности дыры, открывающие изнанку, так хорошо знакомую Диггори. Как бы он ни старался отводить от них взгляд, в двух стенах глазам не было за что зацепиться. У него не было выхода.
Их целью оказалась ещё одна палата интенсивной терапии. Прежде чем переступить через её порог, Диггори хотел взвесить пережитое и убедить себя, что хуже уже не станет. Он перебрал те крохи его жизни, о которых поведал ему отец, и в который раз обнаружил, что в них нет ничего полезного, ни намека на то, что с ним произошло или чем он занимался при жизни. Одни лишь мысли о том, каким милым ребёнком он был, и как отец на самом деле его любил.
Настроение Диггори от этого только ухудшилось.
- Ты спрашивал о том, что плохого в том, чтобы затеряться в течении смерти, - возникла рядом с ним Регина. Её взгляд был таким же стеклянным, как и дверь в которую им предстояло пройти. – Ты не можешь двигаться дальше.
***
Имея возможность проходить через любую преграду, использовать для этого дверь было естественнее. Проходя через неё Диггори не ощущал того сопротивления, которое оказывала на него стена. Она не держала на себе веса здания и не была предназначена для того, чтобы на неё вешали картины или рисовали детские рисунки. Единственной её целью было пропускать людей сквозь стены и даже в другом мире она выполняла свою задачу.
В этот раз палата оказалась пуста. Полузабытая, она словно больше не принадлежала миру живых. Все поверхности комнаты покрывал видимый слой пыли, витающий в воздухе тяжёлыми гранулами песка. По засохшим цветам на подоконнике становилось понятно, что в палату давно никто не заходил. Кровать пустовала, а техника стояла безжизненным антуражем, добавляя палате мрачности.