Нахожу друга в гараже. Застаю его врасплох, пока он что-то грузит в багажник.
— И что ты делаешь? — спрашиваю я его, облокотившись о бок машины.
— Господи, напугала, — хватается он за сердце. — Я тут тебе сюрприз готовил, — усмехается он, — но ты, как всегда, нетерпелива, — возвращается к прерванному делу.
Тони заканчивает свои приготовления и наконец поворачивается ко мне.
— Зная твои кулинарные способности, я тут тебе полуфабрикатов собрал и немного сухпайков, — огорошивает он меня. — И консервы. Надеюсь, с голоду не помрешь.
Перебиваю его, бросаясь к нему в объятия. Обнимаю так, будто в последний раз, пытаясь скрыть от него полные слез глаза.
— Я совсем об этом не подумала.
— Я же есть, зачем тебе об этом думать? — говорит Тони, отстраняясь. — Уже собралась, да?
— Нам пора, — отвечаю я, передавая ему листок с номером Петра, который записала ранее. — Если заметишь что-то странное, звони по этому номеру и скажи, что ты от Серого, он поможет.
— Ого, как все запущено, — смеется Тони, но глаза остаются серьезными. — Ты уверена, что будешь в порядке?
— Тони, — я заглядываю ему в глаза, чтобы показать всю важность своих слов, — пожалуйста, увидишь, что за тобой следят, или кто-то будет обо мне расспрашивать, — умоляю я, — позвони по этому номеру. И… тетя... Она не знает.
— Я так и понял, — перебивает меня друг.
— Тони, — у меня не хватает слов, чтобы передать всю глубину своего страха за него и за тетю, — пожалуйста. Они не такие, как мы. И поверь, ты и представить себе не можешь, насколько они злые.
— Давай перенесем его в машину, — предлагает Тони, явно не воспринимая мои слова всерьез. Хочется плакать, но я сжимаю зубы и согласно киваю.
Час спустя Серый уложен на заднем сидении. Все собрано, и я готова отчалить. На дворе раннее утро, и я надеюсь, что соседи спят.
— Береги себя, — выдавливаю я из себя. — И смотри, пожалуйста, в оба.
— И ты себя, — кивает Тони. — Если что — позвони, и я приеду.
— Хорошо, — соглашаюсь и делаю шаг к нему. Обнимаемся как в последний раз.
Так и простились, каждый думая о своем. Не смогла я себя пересилить и рассказать ему, что тогда случилось. Не уверена, что смогу об этом вообще когда-либо говорить. Слезы все-таки пролились из глаз, когда дом Тони остался позади.
Но я зло их утерла. Все будет хорошо. Сейчас я должна выжить. Больше двух часов я блуждала по улицам пытаясь выехать из города так, чтобы не попасться на камеры. Тони достал мне карту с разметками, где они есть. Компания, которая их обслуживает, отметила устройства для удобства своих работников. Господи, оказалось, их так много. Люди и сами не знают, что опутаны тем, что может их контролировать. Я тоже до этого момента об этом не задумывалась.
Но моим мучениям приходит конец и я выезжаю на объездную трассу. Правда, еду я по ней недолго, из-за камер приходится снова свернуть на боковую дорогу, идущую параллельно.
Вконец измучившись, все время сверяясь с картой, регулярно проверяя состояние Серого, я все-таки добираюсь до арендованного домика. Припарковавшись максимально близко к входу, я осознаю, что не знаю, как мне переместить моего пассажира в дом. Уложить его в машину мне помог Тони, а здесь я одна. Теперь фраза «Тебе придется самой все делать» приобретает совсем другой смысл.
Об этом я и не подумала.
По чистой случайности или великому везению, моему или Серого, я его все-таки не уронила. С горем пополам дотащила до спальни. Мне все время казалось, что он мне помогает. Потому что тело Серого становилось то тяжелее, то легче, пока я его несла. Пару раз мне даже показалось, что он пытается переставлять ноги. Рана его все-таки открылась, так что пришлось ее снова перевязать, но в этот раз потуже. Господи, вот с уколом у меня не получилось. Не смогла я воткнуть иголку, и все.
В конце концов я просто плюнула и вернулась к другим проблемам: загнала машину в гараж, перетащила вещи в дом, заполнила холодильник, вспоминая Тони добрым словом.
Домик был маленьким, состоял из одной спальни и гостиной, совмещенной с кухней.
Я решила подогреть себе еды, но громкий стон Серого заставил меня забыть об этом. Ему однозначно больно. Нужно сделать укол. Но я не могу!
Взяла шприц, который приготовил Тони, и опять вернулась к Серому. Снова и снова подношу иглу к его коже, но руки начинают дрожать.
Он же причинил мне боль, угрожал мне, а я тут его жалею.
Начинаю злиться на себя.
— Ты плохой, — говорю вслух. — Это ты виноват в том, что я тут, в том, что за мной гоняются и хотят убить, — продолжаю я, хоть и понимаю, что это неправда. Я со смерти родителей и с того момента, как мы с тетей сбежали, только и делала что ждала своего конца. — Ты меня похитил, и ты собираешься меня убить, — обвиняю я его. Несправедливо, конечно, то, что он не может мне ответить. — Я не должна тебя жалеть, ты плохой человек. Ты мне угрожал, а еще лапал и пугал. Ты напомнил деду обо мне, разлучил меня с тетей, и теперь она тоже в опасности. Всего несколько дней назад я и знать не знала о криминале, а теперь, погляди, я ношусь с мужиком, в которого стреляли из настоящего оружия. Я тебя ненавижу! — в какой-то момент я все-таки разозлилась настолько, что смогла вогнать иглу ему в бедро.