Слезы застилают глаза, и в этот раз я себя не сдерживаю. Меня сотрясают рыдания, и я позволяю себе эту слабость. Опускаюсь на колени перед кроватью, упираюсь в нее головой, не имея сил подняться.
Это теперь моя жизнь?
Целых два месяца мне предстоит проходить через это? А еще он скоро придет в себя, и еще больше проблем добавится.
Мою голову накрывает ладонь, и я замираю.
— Не плачь, — так тихо, будто шелест.
Мне показалось?
Поднимаю голову, но Серый спит. А его пальцы все еще в моих волосах.
Несколько дней, как сказал Тони, я продолжаю вкалывать Серому успокоительное вместе с обезболивающим.
Мало-помалу вливаю в него куриный бульон, с ужасом наблюдая за тем, как наши припасы исчезают с каждым днем. Больше уже нельзя его усыплять, а я еще не решила, что мне делать дальше.
Открыть правду Серому или нет?
Не знаю, чего боюсь больше: того, что он сам меня убьет, или того, что он бросит меня здесь одну. До той злополучной ночи, когда я услышала в фойе отеля о том, что за мою голову дают награду и не только дед теперь желает моей смерти, я бы обрадовалась, если бы Серый просто оставил меня здесь. Но сейчас…
Страх сковывает все изнутри, лишая меня рассудка, за который я держусь из последних сил.
А если я расскажу Серому и он решит сам получить эти деньги?
Но мое чутье подсказывает мне, что с дедом у Серого свои счеты. Или у деда с ним?
Что же мне делать?
Глава 11
Егор
Я в машине.
Это первое, что осознаю, придя в себя. Скосив глаза, вижу силуэт Кати за рулем.
Да, точно. Меня подстрелили.
Черт меня дернул ломануться за Котиковым. Хотел убедиться — убедился. Черт дери ту девку с ресепшен, отвлекся на нее и получил от раненого врага.
Почему Немой не предупредил меня о том, что на место в совете претендует и Нагорный? Зная главу совета, предположение, что он не в курсе происходящего, вызывает только смех.
Значит, проверка? Как я справлюсь с вызовом?
Я бы быстро подмял Нагорного, меньше чем за сутки, не будь у меня проблемы в лице Медведева. Затянул я с ней, вот и итог. Нужно было что-нибудь более весомое, чем фотки и видео спящей Кати, прислать, чтобы осознал всю серьезность моих намерений. Отвлекся.
Снова рассматриваю внучку врага сквозь ресницы, отвлекая себя от боли. Она, прикусив нижнюю губу от напряжения, следит за дорогой, совсем не замечая моего внимания.
Куда мы едем? Слишком много лишних движений, значит, мы еще в городе. Повернуть голову, чтобы рассмотреть, где именно мы находимся, не хватает сил. Я же сказал уезжать из города. Идиот, нашел кому довериться. Может, она меня уже к своему деду на блюдечке везет.
Чуть вздрагиваю от неожиданного прикосновения ее прохладной ладошки к моей горячей коже. Волосы на теле встают дыбом от нашего контакта.
Проверяет, не сдох ли? Хочет живым доставить?
Несмотря на мое сопротивление, меня периодически на короткие моменты вырубает.
В очередной раз прихожу в себя от громкого мужского возгласа.
— Ты что, его убила?
Ну вот и доигрался я.
Рывок, и я снова от боли отключаюсь. Спящая красавица. Тьфу ты.
Очередная резь заставляет вынырнуть из нирваны небытия. Разлепив насилу веки сквозь ресницы, окидываю взглядом помещение. Это не подвал. Спальня, кажется. Только кровать подо мной жестковата. Или это от ранения я практически ничего не чувствую?
Ан нет, все-таки что-то чувствую. Молодой парень, склонившись надо мной, причиняет боль.
Что он, черт возьми, делает?
В тот момент, когда я почти осилил себя, чтобы приказать ему отвалить от меня на хрен, он поднимает голову и улыбается. Перевожу взгляд и вижу обеспокоенное лицо Кати.
Я не могу разобрать, о чем они говорят, чувствую, что меня сейчас снова накроет. Пытаюсь сосредоточиться не на боли, а на мимике Кати. Она этого смертника знает, и притом хорошо. Смотрит на него с затаенной теплотой.
Не могу сдержать стон боли. Кажется, в этот раз мои дела плохи. Одно радует: пока еще я жив.