Взгляд цепляется за его губы, и воспоминание о том, какие они на вкус, заставляет что-то внутри меня трепетать.
Черт! Так, думай о тете!
— То есть получается, что до этого ты ни разу удачно ничего не готовила?
— Если ты спрашиваешь про съедобно, то нет. Вспомни, что сегодня осталось от мяса, — напоминаю я, смирив свою гордость.
На правду не обижаются, даже если очень сильно хочется.
— Ну тогда поздравляю с твоим первым несгоревшим блюдом, — он поднимает вилку с накрученными на нее спагетти так, будто это бокал и он произносит тост. — Надеюсь, не последним. Давай попробуем.
На секунду ловлю себя на том, что слишком внимательно смотрю на его рот.
Да что это вообще такое?!
Это что, болезнь какая-то?
Что, мне теперь в его сторону нормально и взглянуть нельзя, без всяких глупых реакций и мыслей?
— Вкусно, — комментирует Серый, отвлекая меня от самобичевания. — До великого повара тебе еще далеко, но есть это можно.
Не реагирую на его издевку, пробую свою пасту. Едва удерживаю стон удовольствия. Он просто наглый врунишка. Это очень вкусно.
Чуть не давлюсь второй порцией, когда ловлю на себе пристальный взгляд темных глаз.
Замираю, как кролик перед удавом. Дыхание перехватывает, и аппетит вдруг пропадает.
Одно-единственное бьется в голове — бежать.
А еще это глупое потаённое желание — быть пойманной им — сводит просто с ума. Как зуд, который так и хочется расчесать.
Это ненормально. Это не я. Я не такая.
— Катя, — его голос снова вытаскивает меня из мыслей, — ешь.
Приказ. И я ем.
Не чувствую вкуса еды, которая меня только что радовала, как маленького ребенка. Теперь я ощущаю только его взгляд и свою дрожь на него.
Кожа покрывается мурашками. Грудь ноет. Бедра непроизвольно напрягаются. У меня внутри будто огонь развели, и я вот-вот задохнусь от нехватки кислорода.
— Я наелась, — выдавливаю из себя.
— Ты уверена? — его голос наждаком проходится по нервам. И я просто киваю, не в силах ответить. — Тогда беги.
Вскидываю голову, но, прежде чем наши взгляды встречаются, инстинкт самосохранения берет верх, и я срываюсь с места.
Снова ванная, и снова я в добровольном заточении.
Холодная вода не помогает.
Меня знобит. Что же это такое?
Что, я до него мужиков не видела, что ли?
Пытаюсь вспомнить и не могу. Даже лицо Тони всплывает в воспоминаниях расплывчато.
Это точно какая-то болезнь.
Тихий стук заставляет замереть.
И, черт возьми, не от испуга.
— Ты же не собираешься сидеть там всю ночь?
Вдохнув и выдохнув пару раз, открываю дверь.
К моему облегчению, Серый не ждет меня на пороге.
— Проходи, — его голос, неожиданно раздавшийся из-за угла, заставляет прикусить губу.
Он, вальяжно развалившись в кресле, сканирует меня напряженным взглядом черных глаз. Куда делся тот, кто улыбался и подкалывал меня на кухне?
— Я… — блин, так долго и тщательно подбирала слова прка готовилась к выходу, и теперь даже слово вымолвить не могу.
— Ты… — подталкивает Серый.
— Я хочу сказать, что то, что произошло на кухне, не меняет моего ответа. Я не хочу платить своим телом за защиту, — выпаливаю я и снова прикусываю губу. Разозлится ли он?
Я ведь ответила на его страсть, и даже очень.
— Я тебя услышал, — кивает Серый спокойно, и у меня отлегает от сердца при виде его реакции, но его следующие слова заставляют снова напрячься: — Раздевайся и ложись в постель.
— Что?
— Ну ты же не будешь спать в одежде? — усмешка на его губах кажется мне злой. — Раздевайся.
— Я лучше лягу в соседней спальне, — как бы предлагаю я.
— Пока не станет известно доподлинно, что вся твоя история — правда, ты останешься рядом со мной, — его слова бьют наотмашь, - И делать будешь только то, что я скажу.
И что это значит?
— Ты мне не веришь? Но это же глупо… — тут же прикусываю губу, чтобы не болтнуть лишнее, и так сказала много. — Я лягу так, в одежде.
Иду к кровати и под его пристальным взглядом, откинув покрывало, ложусь на край.
Серый молча подходит с другой стороны, и я спиной чувствую, как под его тяжестью прогибается кровать. В отличие от меня, он ложится посередине.
До слез обидно, после того, как я его выходила, и того, что между нами сегодня было. Я думала, что… не знаю, что я там себе думала. Я же душу ему излила! А он!
Его ладонь обвивает мою талию и плавным движением подтягивает меня ближе к нему. Непроизвольно напрягая.
Темнота давит, как и молчание.
Я знаю, что он не спит, так же, как и я.