— Наверное.
— Тогда подожди немножко, пока я вырасту, хорошо?
Дитер устало вздохнул, и мне это не понравилось.
— Лиан, ну зачем тебе будет нужен старик? Когда ты вырастешь, я уже превращусь в трухлявый пень. Песок будет оставаться дорожкой вслед. Все станут смеяться над тобой.
— Будут смеяться — убью, — мрачно, но со всей решимостью заявил я.
— Да, ты серьёзный парень. Но всё же придётся подыскать подходящего ухажера.
Дитеру я не нравился. Не нравился же, понял наконец я. Еле сдержал слёзы, пока не кончилась музыка и Дитер не отвёл меня обратно. Улучил момент — это было несложно. Все были навеселе, Иво дулся и кружил вокруг Дитера назойливой мухой, не обращая на меня никакого внимания. Я улизнул из гостиной, подхватил куртку и ботинки, вышел за дверь. Там, за углом, оделся и пошёл.
Часть 19
Тогда я ушёл к школе — та была за четыре улицы от нашего дома, и спрятался в бассейне. Сторож всегда неплотно натягивал цепь, вешая на створчатые двери замок. Если хорошенько оттянуть, то я, худой и мелкий, мог протиснуться. Застряла только голова, но решимости у меня было хоть отбавляй, так что осилил, ободрав ухо.
Я не опасался, что меня заметят. Никакой охраны не было и в помине, все праздновали Новый год.
Забравшись в кладовку со спортинвентарём — самое тёплое место, я заснул после долгих размышлений о своих несчастьях, совершенно уверенный в том, что я — именно я — самый несчастный человек в мире.
Наступило утро, захотелось есть, да и скучно стало часа через пол — все, наверное, сейчас доедают салаты, рассматривают подарки или катаются на санках. Пораскинув мозгами, решил, что спрятался слишком хорошо и меня ни за что не найдут. Нужно бы помочь в этом нелёгком деле. Хотя и было приятно думать, как же станут переживать взрослые, особенно если я умру с голода, когда столы ломятся от еды! Дитер станет рвать на себе волосы, понимая, что это он виноват во всём! И Иво немножко.
Я-то их люблю. Чего они так со мной? Пусть теперь мучаются.
Но голодной смертью помирать совсем не хотелось. Я выбрался из своего убежища, пересёк пустовавший бассейн и юркнул через ту же щель на улицу.
Ночью был снегопад, белизна выедала глаза. Попривыкнув, я заметил в отдалении людей. И вроде они не прогуливались: в снежки не играли, не болтали громко и не улыбались. Я услышал своё имя и сразу понял, что крупно влип. Струхнул, но ни за что не хотел возвращаться побитой собакой. Пока я сидел, притаившись за жбаном, спешно раздумывая, что делать, снова услышал своё имя. Голос показался знакомым и я высунул нос.
По улице шёл Дитер. Следом, цепляясь за его куртку и спотыкаясь, брёл Иво и, кажется, рыдал. Я выпрямился, поглубже утопил руки в карманах джинсов и, как ни в чём не бывало, пошёл к ним наперерез. Они меня сразу заметили и остановились. Стараясь выглядеть невозмутимо, я избегал смотреть на Дитера, вертя головой по сторонам.
Иво тут же разнылся и стал вешать на меня всех собак, но Дитер его встряхнул и отправил бегом домой, предупредить моих родителей, что я нашёлся. Тот долго не хотел уходить, но всё же послушался брата.
Я стоял рядом с Дитером и ждал пока скроется из виду омега. Но почему мы не шли следом? Ответ я получил, когда меня с силой схватили за ухо и потянули вверх.
— Бо-ольно!
— Больно, говоришь, — шипел альфа так, что я чуть не обделался от страха; Дитер был в ярости, но я только сейчас это понял. — А нам, думаешь, как было, нормально, когда ты свалил?
— Отпу-усти! — на глаза выступили слёзы, я пытался вывернуться, но альфа зажал бедное ухо намертво.
— У тебя совесть вообще есть? Ты хоть представляешь, как все переполошились? Ты вообще знаешь, каково сейчас твоим родителям? Они с ума сходят! — он жестоко трепал меня, а я, от обиды, досады и злости, уже и сам хотел, чтобы оно оторвалось.
— Тебе-то какое дело? Вон, с Иво возись! Тебе же только он и нужен. А меня не трожь! — глотал я слёзы.
Я вытягивался на цыпочках, когда Дитер резко отпустил, оттолкнув меня прямо в снег. Упав на задницу, я метнул гневный взгляд на альфу. Тот стоял надо мной чернее тучи, сложив руки на груди и смотрел вниз. Так смотрел… так смотрел… Мне стало ещё больнее, чем когда он пытался оторвать мне ухо!
Это он, Дитер, был виноват во всём, что случилось, так почему же плохо было мне?! Почему же я так ненавидел себя в этот момент, что лучше б сдох?
Мне знатно тогда досталось. Отец выпорол, и все праздники я просидел дома. Даже Иво ко мне не заходил, вернувшись к себе и заглядывая к нам только чтобы поесть. За столом мы сидели молча, бросая друг на друга мрачные взгляды, полные взаимных претензий и обвинений.