— Рейн, сейчас не время показывать характер, — Дитеру не терпелось увидеть брата — ещё десять минут назад он жил в абсолютной уверенности, что потерял того навсегда.
— Сначала тебе нужно кое-что узнать.
— Насрать. Потом. Мы едем к Иво.
— Выслушай меня сперва, — продолжал я настаивать, видя как плохо он владеет собой в этот момент.
— Ты реально думаешь, что, блядь, потом поговорить нельзя? — вспылил он, глаза его горели нетерпением.
— Именно, — произнёс я твёрдо. — Мы отыщем Иво, ты привезёшь его сюда, так?
— Ну ещё бы, блядь!
— Но здесь ему будет грозить опасность. Там, — я кивнул на комп, — ему ничего не угрожает. Он спокойно спит.
— Что за херь ты мелешь? Какая ещё опасность? — альфа прошёлся по комнате, встав передо мной, как вкопанный, в ожидании ответов.
— Я тебе всё объясню. Но рассказать нужно многое. Тогда, ты не наломаешь дров и не навредишь Иво, — я говорил негромко, чётко и относительно медленно, пытаясь потушить вспышку Дитера и достучаться до голоса разума. — И я обещаю, что пока мы разговариваем, с ним ничего не случится. Ты сам можешь наблюдать. После я дам адрес и ты будешь решать сам, как поступить. Так годится?
Его брови туго сошлись над переносицей, под кожей заходили желваки, зрачки широко раскрылись. И всё же, я видел, как он старается договориться сам с собой. Понимает суть того, что я от него хочу. Взгляд его прикован к экрану.
Дитер меня услышал.
— Давай, только шустро, — наконец делает выбор он, и я вижу, как тяжело ему справиться с собой.
Шустро не получится, но я, конечно, не говорю ему об этом. Разворачиваюсь лицом к столу и жду, пока он сядет напротив. Дитер снова опускается на стул, руки сложены замком впереди, смотрит на меня исподлобья.
— Что за опасность? — чётко спрашивает он.
— Цорм.
— Цорм?
— Да, — киваю невозмутимо, хоть Дитера и косит от моих слов — будто я снова какую-то хуйню несу. — Цорм. Если он увидит Иво, задёргается. И может выкинуть чего.
— Рейн… — Дитер конечно же ничего пока не понимает.
— Он сказал тебе, что Иво умер от передоза, так?
— И?
— Вот только он не рассказал тебе, как Иво сел на наркоту.
Дитер напряжённо смотрит на меня, ожидая, когда я продолжу, а я словно переживаю всё заново.
Как только я проник, пусть пока только по сети, в «Олгейт» и стал планировать побег Дитера, я вдруг решил, что меня ничего не останавливает отыскать Иво и… Тогда я не имел чёткого представления, чего именно хочу, снова разыскивая старого друга. Но я всё же его нашёл. По сети. Он был рад моему появлению и предложил встретиться.
Мы свиделись, поболтали немного о былом, пожаловались на дерьмовую жизнь, напились и в обнимку стали думать о том, как было бы здорово, не сядь тогда Дитер. Я, хоть и был не слишком трезвый, ничего не сказал о своих замыслах решив, что для этого слишком рано.
Неожиданно потерянная, ниточка вдруг снова обрастала мясом дружбы, словно бы и не было этих двенадцати лет молчания. Правда, выбираться у Иво получалось не часто. Он всё говорил, что отчим не сильно рад, когда он где-то шатается. По той же причине, я ни разу не бывал у него. А вот в мою новую клетушку — я съехал из дома и поменял имя, когда решил вытащить Дитера, мы наведывались. В основном, правда, предпочитая общаться по сети.
Какое-то время всё было неплохо. Оказалось, что на кусок хлеба Иво зарабатывает играя с лохами в онлайн-игрушки. Тема была богатая и нам всегда было за что перетереть. Я не лез на стену от одиночества, общаясь с Иво, и медленно воплощал свой план в жизнь.
Позже я стал замечать, что Иво ведёт себя странно. Временами он бывал так счастлив, что цвёл и пах без видимых на то причин, а иногда уходил в глухую апатию. Потом покатились приступы внезапной ярости. Он посылал меня ко всем чертям ни с того, ни с сего, а после, спустя несколько дней, снова возникал на горизонте как ни в чём не бывало. Случались у него и беспричинные депрессии.
Меня это подзаебало, и в один из вечеров я закачал в него нехило так алкоголя и развязал язык. Он жаловался на проклятую наркоту и что та сводит его с ума. Тогда-то я и понял, как облажался, не забив тревогу раньше.
Я пытался разговаривать с Иво, пытался предложить помощь. В конце концов, многие обращались в клиники и некоторым даже помогало. Иво ржал и говорил, чтобы я не забивал себе голову. Стоило мне проявить настойчивость, и он меня просто слал. Говорить с ним на эту тему было невозможно. Мы только ругались.
Так прошёл ещё год и Иво стало хуже. Что делать, я понятия не имел. На любое моё предложение Иво поднимал копья, мириться с ним становилось сложнее с каждой новой ссорой. Выглядел он отвратительно, как последняя уличная мразь, готовая трахаться за дозу. Может, он так и делал, но я не хотел об этом знать. Пошли долгие режимы молчания — когда Иво долбили ломки, он был оффлайн.