Он опустился на стул справа от меня, и посмотрел на Дитера. Остальные поспешили отвернуться, но Дитер медлил. Я видел, сколько злости горит в его глазах. Наконец он отвернулся, за их столом разом стало на тон тише.
Мы — я и Иво — пялились на чужие затылки.
— Ну чё, придурок — произнёс Иво после нескольких минут молчания, — слышал, ты пролетел фанерой.
Это точно. Лучше и не скажешь, — подумал я, но ничего не ответил, уже благодарный тому, что прочитал настроение Иво. Ничего хорошего оно мне не сулило, но истерик он закатывать не собирался. По крайней мере, пока.
— Думал, залетишь и дело в шляпе? — прыснул он насмешливо. — Ан нет, видишь. Не помогло.
Я понял, что Иво говорит чужими словами. Этого он уже успел наслушаться среди наших и теперь с радостью делился, стараясь задеть побольнее. Ничего удивительного я для себя не узнал.
— Это потому, что ты тупица, — вздохнул он разочарованно и щёлкнул пальцами, весело потребовав пиво.
Остальные оглядывались и косились: Иво вёл себя не по понятиям. У нас каждый делал всё для себя сам, за исключением особых случаев, когда существовали договоры, как общественная кормёжка и стирка. Попробуй прокачать права, и тебя пошлют нахуй, а то и в морду дадут. Но Иво был братом главаря — того самого, который загнал город под ноготь, и он продолжал требовать своё пиво.
Уилл, как всегда, занимавший свой пост — надо заметить он редко отлынивал, по ходу, упиваясь своей властью мойдодыра, попросил одного из помощников и омеге принесли бутылку. Дитер продолжал общаться, будто ничего не слышал.
Иво пил.
— Надо же быть таким дебилом, — нарочито покачал он головой, имея в виду меня, но смотрел на тот столик, за которым сидел Дитер.
— Ага, — я был с ним полностью согласен.
Иво прикончил пиво, с шумом опустил пустую бутылку и поднялся.
Он подошёл к Дитеру, остановился напротив, дожидаясь пока все заткнутся. Стихло и вокруг, другие заметили манёвр омеги и притихли в предвкушении. Иво уже успел о себе заявить.
— Я пошёл спать. Так что не буди, как придёшь, — он отчитался перед братом, будто маленький, забавным голоском. — И не тащи заразу в дом, — ткнул он в сторону Эба и брезгливо поморщился.
Дитер едва успел перехватить Эба за руку, чтобы тот не вмазал Иво. А омега, плюя на то, что происходит за спиной, уже спокойно отчаливал в сторону подъезда.
Часть 23
Я родил спустя два дня. Сразу почувствовал, что началось. Вышел из комнаты с рюкзаком — там было то, что могло понадобиться — комп, пара шмоток да простынок. Постучал в дверь Дитера. На шум выглянул Иво. Со словами: «только на пороге не роди» пошёл за Уиллом.
Дитера не оказалось дома. Я бросил рюкзак к стене и сел сверху, пытаясь ровно дышать и повторяя про себя то, что случится дальше. Я подготовился: прочитал статьи на тему. Меня не ждало ничего приятного, но нравилось мне или нет, нужно было просто пережить этот «счастливый момент».
И я его пережил. Как ни удивительно, разродившись омегой трёх килограмм веса и получив посапывавший и куксившийся сверток в руки, я вдруг почувствовал себя невероятно нужным. И не потому, что я так решил, как было с Иво и Дитером. Этим двоим я был необходим следуя логике и простому расчёту. Я любил их и потому сделал, как нужно, даже понимая, что ни одного, ни другого моя помощь не обрадует. Но сейчас я действительно чувствовал, что необходим. Мне бы об этом сказали, если бы могли.
Был ли я прав или просто придумывал, кто знает. Но я мог бы поспорить на собственную жизнь, что всё именно так. Я вспоминал папу и плакал, только теперь вдруг осознав, как же сильно он меня любил. Как же больно мне было, и всё-таки я был счастлив, что узнал об этом, пусть и с таким опозданием.
Я подумал, что если Дитер любил Иво так же — или хотя бы отчасти, то хорошо, что я вообще остался жив, когда рассказал ему о том, что стало с братом — с его единственной семьёй. Пусть и с благими целями, я причинил ему боль, ведь это он должен был его защищать.
Иво нуждался в нём, и Дитер не мог об этом не думать.
Самому мне теперь казалось, что я бы убил, если бы кто-то посмел влезть между мной и другим мной, потому что никак иначе этот уже отдельный кусочек плоти я не ощущал. Омега был частью меня и частью того, кого я любил. Частью человека, который давно пустил корни, продырявившие меня насквозь и навсегда застрявшие в мясе.
Наверное, я бы не приукрасил, если бы сказал, что давно не знал, сколько места во мне занимаю я сам и сколько занимает Дитер. И пусть в тот момент его не было рядом, я всё равно ощущал его в себе и в крошке, прикорнувшей на моей груди.