– Не кипятитесь так, Олег Захарович, - от неожиданности Олег даже подпрыгнул в кресле. Новый голос принадлежал невысокому мужичку, одетому в такой же черный костюм, что и хмырь за столом, но без солнечных очков. Очевидно, он все это время сидел у темном углу, изображая из себя человека-невидимку. Не станем, так сказать, играть в дешевое кино. Попробуем поиграть в малобюджетное. Психологи, мать вашу… - Не надо нервничать. Мы прекрасно понимаем ваше состояние.
Толстяк подошел к столу и присел на край, доверительно наклонившись к Олегу.
– Конечно, в наше время профессия, м-м-м… секретного сотрудника органов не пользуется популярностью, но могу вас заверить - вам ничего такого и не предлагают. Скорее, наоборот - в такое сложное время стране нужны люди, которые способны принимать решения, не оглядываясь ни на чью подсказку. И пусть наша ведомственная принадлежность вас не обманывает, - толстяк поднял указующий перст, на котором красовался перстень с искусственным рубином, - мы работаем с ними - но не на них!
В комнате воцарилась тишина. Слегка отупевший от такого финта ушами Олег переводил взгляд с одного собеседника на другого. Павел стоял у окна и что-то высматривал на улице, слегка отогнув штору. Ситуация стала просто невероятной. Если это провокация, я должен реагировать соответствующим образом. Если они говорят правду, а я среагирую не в том ключе, они уйдут, конечно. Но моя карьера накроется медным тазом - вряд ли мне простят отказ. Интересно, для чего им меня провоцировать? Проверка лояльности? С какой целью? Что вообще за бедлам вокруг?
– Олег Захарович, - вновь вступил в разговор Хмырь, - поймите нас правильно. Мы не собираемся устраивать вам ловушки, план по раскрываемости на нас не лежит - мы работники не того ранга. Дело в том, что нам действительно хотелось бы использовать ваши, не побоюсь этого слова, незаурядные способности управленца. Сами понимаете, что в свете последних событий Народное Правительство должно либо укрепить свою власть, заменив недееспособных и некомпетентных, либо уйти в отставку, уступив место другим. В любом случае у вас могут появиться блестящие перспективы, - он жестом остановил открывшего было рот Олега. - Ведь вы знаете все и о нарастающей инфляции, как в открытой, так и в подавленной формах, и о неконкурентоспособной промышленности, пасующей перед изделиями буржуазной экономики, и о росте дефицита, и о недовольстве людей отсутствием перемен к лучшему, которые им ежедневно обещают по радио и телеящику… Так неужто вы ни разу не рассуждали, как бы вы, лично вы, поступили в этой ситуации на месте министров или даже самого Народного Председателя? Сознайтесь, ведь думали? - Вконец запутанный Олег только потряс головой. Где этот особист научился так гладко говорить? - Ну, вот видите! А мы представляем здесь группу - достаточно влиятельную группу - людей, которые хотят и, самое главное, могут повлиять на текущую ситуацию в стране.
Видимо, возбудившись от осознания всей трагедии положения, Хмырь выскочил из кресла и принялся расхаживать по комнате, размахивая руками.
– Но у нас есть одна проблема - кадры! Кадры, которые, как известно, решают все. Вот поэтому-то мы и пытаемся привлечь на нашу сторону молодых, компетентных, честолюбивых людей, которые хотели бы поработать на благо народного общества. Нет-нет, - он замахал руками, - мы не торопимся, не требуем, чтобы вы давали нам ответ прямо сейчас. Более того, мы хотим сразу уточнить, что ваш отказ никак не повлияет на вашу дальнейшую жизнь и карьеру, так что не надо себя насиловать. Зато согласие в перспективе обеспечит такой рост по службе!… Мы дадим вам на размышление… ну, скажем, неделю. Вы спокойно подумайте, выясните обстановку, решите, что вам делать. Потом мы с вами свяжемся.
Голова у Олега шла кругом. Он медленно встал из кресла, прошелся по комнате. Хмырь с толстяком смотрели на него выжидающе. С улицы донесся рев мощного двигателя, сильно приглушенный стеклопакетами. Олег машинально откинул гардину и посмотрел наружу. На газоне около стоянки разворачивался бронетранспортер, на броне сидели солдаты в касках и с автоматами. Из-под несущего поля во все стороны летела жидкая грязь с ошметками засохшей травы. Расчехленные стволы водометов угрожающе смотрели по сторонам. Олег повернулся к невысокому:
– Что здесь вообще происходит? О каких событиях вы все время говорите? Какого хрена вы меня уже полчаса мурыжите? - Он почти угрожающе двинулся к столу.
– Как, разве вы не знаете? - ненатурально удивился Хмырь. - Несколько часов назад в Семеновском учебном комплексе произошли студенческие волнения. Внутренние войска вынужденно применили оружие, чтобы остановить, гм… распоясавшихся хулиганов. Есть жертвы. Канцелярии Народного Председателя поручено подготовить проект указа о временном чрезвычайном положении в столице.
Студенческая толпа клубилась на открытом пространстве перед главным корпусом, возбужденная и злая, как роящийся пчелиный улей. Взмокший ректор метался перед ней, размахивая руками и неслышно крича - у мегафона села батарея, послать же за другой оказалось некого. Секретарши осторожно-любопытно выглядывали из-за тяжелых дубовых дверей, украшенной столетней пообтершейся резьбой, но на широкое каменное крыльцо выходить не рисковали. Зам по воспитательной работе, которого ректор попытался прихватить с собой в качестве моральной поддержки, исчез где-то по дороге со второго этажа в вестибюль. Отдуваться приходилось в одиночку.
Над толпой поднялся криво намалеванный на большом листе фанеры лозунг. Что на нем написано, ректор не разобрал, поскольку тот оказался повернут к нему под острым углом, и на нем бликовало утреннее солнце. Студенты ответили на появление плаката новым шквалом рева и свиста. Затем раздался резкий механический визг - очевидно, молодость в очередной раз одержала победу над опытом, раздобыв где-то собственный мегафон. Гомон немного поутих.
– Господа! Тише! - Толпа немного расступилась, оставив в центре пустого пространства встрепанного парня лет двадцати, с жидкой бородкой. - Слушайте меня! - Одной рукой парень держал микрофон, другой яростно размахивал в воздухе, как бы подкрепляя этим свои слова. Он показался ректору смутно знакомым. - Слушайте! - Шум почти стих. - Так продолжаться больше не может! Экономика рушится! Бюрократические кланы захватили власть в стране! Людям затыкают рот, а Народного Председателя держат в информационной блокаде! - Серый потрепанный свитер, казалось, сейчас лопнет по швам от избытка чувств. - Мы должны пойти и сказать! Что так! Жить! Нельзя! - Его перекрыл шквал одобрительных возгласов. - Он решительно рванулся вперед, расталкивая толпу. - Все! За мной! - Его перекрыл новый шквал голосов
Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее кипящая толпа покатилась по аллее, ведущей к воротам университетского сквера. Она уже почти достигла своей цели, когда ректор, сиротливо стоящий на высоком крыльце, услышал новые звуки. Рев двигателей. Танковых двигателей.
В общем-то добродушный и веселый человек, ректор занял свой пост несколько месяцев назад. Истощенный внутриусобными склоками Ученый совет посчитал, что нейтральная кандидатура лучше, чем никакая. Поэтому он избрал первую же серую мышь, подвернувшуюся под руку, и разошелся зализывать раны и собираться с силами для новых баталий. Подразумевалось, что новый ректор станет марионеткой в руках влиятельных закулисных кукловодов. Но тот неожиданно оказался человеком с твердым характером, которого за ним никто и никогда не числил. За прошедшее время он приструнил наиболее упрямых и конфликтных, так что намечавшиеся выборы, похоже, отодвигались на неопределенный срок. Однако твердый характер сочетался в нем с удивительными для его положения добродушием и незлопамятностью, и в последнее время его популярность даже мало-помалу начала расти.