— И почему ты раньше не кормил меня завтраками? Может, мы бы лучше понимали друг друга, — вздохнул он. — Так о чем ты хотел поговорить?
— Пап, извини… Вчера в пьяном угаре наговорил, наверное, много лишнего. Но и ты пойми меня, пожалуйста. Знаешь, лет с двенадцати я представлял себя сотрудником дипмиссии, как буду работать за границей — в каком-нибудь крупном европейском или американском городе, среди небоскребов, сверкающей рекламы, роскошных автомобилей, скользящих по широким улицам… — Сергей тяжело вздохнул. — А вчера мне треснули башкой о мою же мечту и показали, что все, о чем я грезил, сведется к пескам пустыни и нищей стране, воюющей непонятно с кем и за что… И теперь я не знаю, как жить дальше. Отец, я жил этой мечтой, ради нее учился и шел вперед, зная, что она уже близко… А теперь… — Сергей набрал полные легкие воздуха и медленно выдохнул.
Отец, глядя на сына, глубоко затянулся и медленно выпустил густой дым в потолок.
— Сын, а о том ли ты мечтал? Вчера ты действительно наговорил многое. И я наконец увидел тебя настоящим. Раньше мне казалось, что твои загулы — это просто молодецкая дурь. А оказалось, я тебя совсем не знаю. Не пытался понять, что у тебя в душе, в голове, на сердце… Мы с тобой вот так никогда не сидели за столом. Что нам мешало, сынок? Наверное, я, старый дурак, думал, что рано с тобой говорить о жизни, а потом оказалось поздно. Прости меня… — мужчина затянулся, затушил окурок в пепельнице. — По твоему вопросу я ничего не предпринимал, хотя, конечно, мог. Мне позвонили и спросили кое-что о тебе, поинтересовались, буду ли я против…
— И ты, конечно, сказал, что примешь любое решение, которое принесет пользу Родине, — вздохнул Сергей.
— Верно. Карьера дипломата — это престижно и, возможно, почетно, судить не берусь… Но Родине можно служить и по-другому. А тебе выпал редкий шанс не просто служить, а защищать ее.
— Не понял… — Сергей поднял голову и пристально посмотрел на отца. — Меня что, не в дипмиссию отправляют?
— Извини, не знаю. Могу только догадываться, что тебя ждет в дальнейшем, — мужчина взял сигарету и снова прикурил.
— Пап, можно чуть подробнее? Пусть это всего лишь твои предположения, но они хоть немного прояснят мою ситуацию…
— Ну что ж, давай порассуждаем, — отец затянулся и, выпустив дым, продолжил. — Ты окончил факультет международных отношений, проходил практику в МИДе, свободно владеешь тремя языками, окончил военную кафедру, мастер спорта по боксу. Тебя распределяют в Йемен, но перед этим нужно пройти доподготовку. Кстати, сколько она длится?
— Пап, я не спрашивал. Это было как ушат ледяной воды…
— Ладно… Но контролировать эмоции нужно всегда. Допустим, доподготовка займет от трех месяцев до полугода, — мужчина улыбнулся и снова затянулся.
— И что это значит?
— Кто из нас закончил престижный вуз? Сложи факты и сделай вывод… Давай, сынок, шевели извилинами…
— Ты хочешь сказать, что мне предстоит работать на Площади, в Большом доме? — выдохнул Сергей.
— Эко тебя торкнуло! — засмеялся отец. — Хорошо, если свой кабинетик будет, но в Йемене…
— Но вариантов-то все равно нет… Что так — жопа мира, что этак…
— Либо ты плохо учился, либо эмоции затмили разум. Вариантов несколько, и некоторые тебе не понравятся. Но точнее можно будет порассуждать, когда узнаешь, где будешь проходить доподготовку. — Мужчина взглянул на часы и быстро затушил сигарету. — Сын, извини, мне на работу пора. Это был лучший завтрак за последние годы. Да и чего кривить душой — лучшее утро. Мы ведь никогда вот так не разговаривали.
Выйдя из вестибюля метро «Пушкинская» в подземный переход, Сергей поднялся на поверхность со стороны сквера и направился в кафе «Лира» — место сбора «золотой» молодежи. Днём сюда мог попасть любой желающий, но начиная с семнадцати часов на входе появлялся швейцар, пройти мимо которого могли только «свои» или люди, знающие как…
На ступенях крыльца расположились несколько парней и девушка, увлечённо о чём-то разговаривая. Сергей прошёл мимо, не удостоив их внимания. Войдя в стеклянные двери, он прошёл в зал и остановился, осматриваясь. Первый зал был с центральным проходом: столы стояли по обе стороны, но слева — у глухой стены, а справа — у огромных витринных окон с видом на сквер. Во второй зал нужно было подняться по ступеням. Там располагался бар слева и столики только у окон. Это место было более престижным, и здесь сидели исключительно «свои» — на пустых столах всегда лежали таблички «Резерв».
Пройдя по проходу, Сергей поднялся по ступеням и подошёл к барной стойке, вдоль которой стояли высокие круглые мягкие стулья.