Я зверела, но драться не лезла. Да и что я могла противопоставить более массивному и крупному мужчине, к тому же, старшему по званию?
- Постоять с тобой? Чтобы тебя тётя не съела?
Старшина заржал и оставил нас наедине.
Медичка спокойно подошла, медленно присела на корточки и принялась закатывать штанину.
- Вывих, - констатировала. – Сейчас будет больно.
Я даже не поморщилась. С того момента, как попала в армию все чувства притупились. Душевные и физические.
- Я пропишу мазь, но на руки не дам. Три раза в день мы будем видится. И у тебя недельный постельный режим. А дальше посмотрим на твое состояние, - сказав это, медичка положила светлую голову мне на колени и обняла здоровую ногу.
Тогда мне было чу-чуть странно. А сейчас я бы почувствовала, что мне неуютно, некомфортно и неловко.
- Ты мне нравишься, - тихо сказала она. И ещё тише добавила: - Даже если не парень.
- Нельзя! – крик одного из братьев сдул наваждение, и я вернулась туда, где Дэви уже пятнадцать минут щупает меня.
- Почему это? – голос капитана.
- Потому что там Ирина голая.
- Что?! Голая и с Дэви?!
Братья загоготали и дверь приоткрылась. В проеме сверкнула сияющая физиономия капитана, но тут же нахмурилась, напуская на себя серьезный вид.
- Чем вы тут занимаетесь?
- Делом, - недовольно буркнул медик, возвращая меня за плечи обратно.
- Почему так долго?
- Дагган, имей совесть, закрой дверь с той стороны.
- Не закрою. – Ого! Кто-то упрямится?
Интересно, с чего бы?
Он заворожено следил за скользящими ладонями Дэви, упорно стараясь не смотреть на то, что так небрежно выглядывало из-за тонкого кружева, но… если это не восхищение в тепло-карих глазах, то на лайнере станет на одного мужчину меньше!
Я демонстративно прикрыла грудь верхней частью комбинезона и покрутила пальцем, изображая крутящеюся шестерёнку, вроде "время, капитан, время".
Медик вернул ладони на шею, заставив наклонить голову. И слегка помассировал мышцы, зачем-то обвел позвонки и отнял руки, встряхнув ими пару раз.
Энергетику что ли стряхивал?
- Можешь одеваться, - произнес он, выравнивая сбившееся дыхание. Больше ничего его не выдавало.
- Каков вердикт?
- Тебя совсем не смущает нагота при чужом мужчине?
Он подозревает, что я?!... Да как он посмел!
- Нет, Дэви, - четко ответила. – Меня это не смущает. Когда живешь среди одних парней уже седьмой год, это как-то перестает волновать.
- А?...
- У нас казарма была одна на всю роту, а это два (третье на службе по охране зоны) отделения в одном помещении без перегородок. Два года я прожила там, переодеваясь, пукая, моясь и спав при шестидесяти парнях. Ещё четыре года я жила в тесной комнатушке, где помещалось только три узких кушетки. И не одной девушки (кроме медичек) я не встретила! Тебе всё ясно?
Медик молчал, уставившись глазами в столешницу стола.
- Я не подумал… не предполагал, что тебя заденет… простой вопрос.
- В твоем вопросе был намек на подозрения в очень нехороших делах, полагаю, ты уже сопоставлял тебе известный факт с ново узнанным, отсюда и вопрос, так?
- Так, - согласился и замолк.
- Могу я как-то загладить неловкость? – через длительную паузу осторожно поинтересовался Дэви.
- Можешь. Сделай вид, что этого не было.
Он резко вскинул голову, останавливая на мне недоверчивый бирюзовый взгляд.
- И ты будешь общаться, как прежде?
- Да. Я не коплю обиды, по сути я вообще не умею обижаться – кольнет и пройдет. Меня так воспитали, что к боли и горечи я отношусь легко и просто. Возможно, это говорит во мне оптимист, но отец всегда говорил – недостойно.
- Недостойно?
- Недостойно обижаться, копить боль, завидовать, падать духов в трудных ситуациях. НЕДОСТОЙНО. Отец никогда не обижался на маму, на её истерики, крики, претензии. На это все он реагировал проще, но всегда пытался решить проблему. У него получалось, они до сих пор вместе.
Я бы сказала, что это заслуга мамы, но это не так. Эксцентричная, вспыльчивая, она не могла держать всё в себе. И доаравшись до определённого придела, хваталась за предметы. Потом извинялась, конечно. И старалась загладить вину перед отцом. Он не обижался, но молчал, делал вид, что задело. Тогда мама тащила его в спальню. И там он "оттаивал". Вот и вся методика.
- Ты меня слышишь?
- Что?
- Я говорю, будешь приходить в медблок каждый день, я назначил лучевую терапию.
- С завтрашнего дня?
- Так не терпится уйти?
- Надоело сидеть.
- Ну, иди.
- Возьмите меня с собой, - заговорила я, как только мы остались наедине.