Когда прозвучало мое имя, я очень удивилась.
- А что произошло-то? – бессовестный напарник, что спал той ночью в мое дежурство, пихнул меня локтем.
Я лишь отмахивалась от него, как от надоедливой мухи и ещё больше выставила грудь, когда подошел ротный.
- Ты знаешь, - беззвучно произнес он одними губами, накалывая мне на форму награду за бдительность.
Мужчина улыбался. Впервые за наше знакомство я видела улыбку на его лице, так преобразившую суровые черты.
Я была горда. И где-то глубоко внутри – счастлива.
После было ещё много дней, когда мы бок о бок работали вместе. А потом второй год, который я служила по контракту, закончился, и я вернулась домой.
Я принесла свою награду отцу.
Он позвал из кухни маму и вдруг подхватил меня на руки. Закружил, хохоча и крича:
- У меня сын! Лена, у нас сын! Сын! Боже мой, у меня сын!
Он был счастлив. Я была счастлива. Мама была счастлива.
С того дня меня называли сыном и никак иначе. Маме строго-настрого было запрещено называть меня дочерью, ведь с того дня у отца больше её не было, у него был СЫН. А значит и у мамы тоже.
Я боялась посмотреть ей в лицо, после того как убежала наперекор её воли. Она не хотела, чтобы я служила в армии. Она не хотела, чтобы я подвергала себя опасности. Но я выбрала свой путь. И не появлялась дома два года.
После моего возращения из армии мы ещё долго не общались.
Но время шло, лето заканчивалось и мне предстояло поступление в военное училище. И мы снова увиделись бы лишь следующим летом.
Она смирила свою гордыню и пошла мирится. Но ноты обиды до сих пор в её сердце.
Стук в дверь отвлек от мыслей.
Я мазнула пальцами по сенсорной панели и остолбенела.
За дверью стоял Дэви. А в руках у него шевелилось нечто синее.
- Проходи.
- Нет, лучше ты выходи, - смущенно заметил он.
Я не стала спорить (может у его расы мое приглашение зайти что-то значило?) и вышла.
Чего пришел? – хотелось сказать, но было бы как-то невежливо, и я решила подождать, когда он сам заговорит.
Медик молчал, не глядя на меня. А затем смущенно улыбаясь, протянул "нечто" мне в руки.
- Это тебе.
Нечто протянуло усики (лианы, стебельки, корни?) и стало оплетать ими мою руку. Испугавшись, я потянула на себя, как холодные пальцы сомкнулись на запястье.
- А что это? – послушно отдав руку на "растерзание", спросила я.
Эта штука щупала всё, до чего дотягивалась и когда Дэви подтолкнул горшочек с ней во вторую руку, мне пришлось задрать подбородок.
- Такка Шантрье Трихозант.
- Растение какое-то? – уточнила и мужчина, по-моему, обиделся.
- Такка Шантрье Трихозант, - упрямо повторил он.
- А можно я его буду звать просто "Такка"?
- Зови как хочешь, - вдруг легко согласился медик. – Он теперь твой.
Он заглаживает вину? Или начинает ухаживание?
Если последнее, то нужно отказаться.
А если нет?
Может он таким способом извиняется?
- Спасибо.
Мужчина смущенно улыбнулся. Думаю, ему неловко не меньше, чем мне.
- Это не всё. Тебе лучше оставить его в блоке. И пойдем ко мне.
"Пойдем ко мне" – звучит многообещающе, но это же Дэви, что он может подразумевать под этим, кроме действительности?
И я пошла. Оставила растение и пошла.
Мы поднялись на ютовые каюты и дошли до конца коридора.
А дальше я очутилась в раю. Или мини-мире, по крайней мере. Тут и там махали листьями растения разных видов (или как там?). А ячейки шкафа были сплошь забиты пачками удобрений и разными предметами с ними связанными. Ничего подобного я не видела никогда. Только картинки в книгах про Старую цивилизацию нашей земли. Но такое разнообразие, пожалуй, не нашлось бы во всех книгах о Земле.
Растения были разного роста, возраста, окраса, вида. И пахли по-разному. Но очень приятно.
- Смотри. Это удобрение, я храню его в этом контейнере. Когда в нём оно закончится, пересыплешь из этой пачки. Давать по пять шариков в день, не больше. А этот красненький песочек нужно подсыпать каждый день, где-то небольшую горсть. Подсыпать сверху на земельку, а шарики из контейнера давать из рук, он сам потянется. Ещё смотри чтобы на втором дне всегда была вода и стаканчик с водой ставь рядом с горшочком, чтобы он смог дотянутся. Понятно? – как маленькому ребенку объяснил Дэви.
- Понятно, - отозвалась, принимая от него бокс с вышеназванным, стараясь, чтобы голос звучал не ворчливо и вообще не выдал укола обиды.